Сразу после прибытия в штаб-квартиру компанию разделили. Несколько рыцарей в простой темной одежде увели куда-то Арну и плохо соображающих, что происходит, Орогрима и Талеаниса, а ла Мар проводил Гундольфа сюда, где потребовал подробнейших и искренних ответов на свои вопросы. Начать он почему-то решил именно со спутников рыцаря.
- Гундольф, давай лучше по-хорошему. Как ты оказался в компании такого сброда и какого черта притащил их в Хайклиф?
Фон Кильге скрипнул зубами. Терпение его было на исходе.
- Магистр ла Мар, вы не могли бы выбирать выражения, когда речь идет о моих друзьях? - сквозь зубы процедил Гундольф, сжимая кулаки. За время, проведенное вне ордена, он успел отвыкнуть от магистровой манеры общения и сейчас не мог с уверенностью сказать, выдержит ли он еще несколько грубостей, граничащих с оскорблениями, или же бросится на собеседника с голыми руками - меч у него аккуратно изъяли еще при входе в штаб.
- Ты называешь их друзьями? Как интересно. И чем же обусловлено такое твое небрежное отношение к понятию дружбы?
Гундольф глубоко вдохнул, медленно досчитал до пятнадцати и выдохнул.
- Я задам вам только один вопрос, магистр ла Мар: вы все еще меня проверяете? И если да, то что мне еще надо сделать, чтобы доказать свою подлинность?
- А если нет? - с интересом посмотрел на него собеседник.
- А если нет - то… - он поднялся и, зло чеканя слова, проговорил, стягивая тонкую перчатку с руки: - Если все, вами сказанное, не является еще одной попыткой установить мою подлинность, то я имею честь вызвать вас на поединок, магистр ла Мар!
- Бой Грифонов? - магистр удивленно приподнял бровь. - Мальчик, ты, наверное, забыл: в бою Грифонов оба противника могут использовать и меч, и Силу.
- Что вы, я прекрасно об этом помню. И тем не менее повторю свой вопрос: это все еще проверка? - Гундольф комкал в руке перчатку, все еще не решаясь бросить ее под ноги ла Мару.
- Ты ухитрился где-то лишиться Силы. И ты все равно готов бросить мне вызов? - тот, казалось, не замечал вопроса.
- Да. Отец учил меня, что честь дороже жизни. Вы оскорбляете тех, кого я имею честь называть своими друзьями, с кем я делил кров и хлеб, тех, с кем сражался спина к спине, тех, кому не раз обязан жизнью и кому не раз этот долг возвращал. Оскорбляя моих друзей, вы тем самым оскорбляете и меня. И я желаю получить сатисфакцию!
- Ох, Гундольф… Получишь ты свою сатисфакцию, но разве что в учебном бою, - магистр словно бы враз растерял всю свою боевитость и устало прислонился к стене, возле которой стоял его табурет. - Уж не сочти за попытку отклониться от дуэли, но я и правда тебя проверял. Мне до сих пор кажется странным то, что ты связался с нелюдями, но это, в конце концов, твое право. Если для тебя это так важно - прими мои извинения за нанесенную тебе обиду.
Фон Кильге застыл с открытым ртом, рефлекторно продолжая комкать в руке ставшую уже похожей на тряпку перчатку. Извинения от ла Мара?! Да скорее бы небо упало на землю, император ушел в монастырь, а Левиафан раскаялся в преступлениях и сдался бы в зоологический сад на потеху ребятишкам!
- Магистр, кажется, сейчас уже я начну вас проверять, - растерянно пробормотал молодой Грифон, опускаясь на свой табурет.
- Нет уж, в мою подлинность тебе придется поверить на слово, - проворчал ла Мар. - Ладно, к делу: сейчас в этом штабе спешно собираются мои магистры. Будет проведен внеочередной совет, и созван он специально в твою честь. Мне рассказать о своих приключениях ты уже не успеешь, так что выслушаю там. И учти: каждое твое слово будет выслушано и обдумано с величайшим тщанием, каждый рассказанный тобою факт повлияет на наши дальнейшие действия. Не забывай об этом.
- Не забуду, - кивнул Гундольф. - Но все же меня беспокоит судьба моих друзей.
- Не буду скрывать, к ним нет ни капли доверия. Они живы - но лишь потому, что они твои спутники. В особенности же я лично не доверяю париасске: я чувствую в ней некую странную мощь, очень опасную.
- Это плохо, магистр, - грустно вздохнул молодой Грифон.
- В смысле?
- В том смысле, что без Арны я не пророню на совете ни единого слова.
В последующие пять минут фон Кильге имел прекрасную возможность убедиться в подлинности ла Мара. Великий магистр орал, ругался, топал ногами, угрожал самыми страшными карами и сулил великие награды так, как это делать мог только настоящий сэр Дальстон, граф де ла Мар. Но на Гундольфа, казалось, не производят ни малейшего впечатления ни посулы, ни угрозы - застыв каменным истуканом, он не проронил ни единого слова.
В конце концов магистр сдался, понимая, что раз упертый Грифон решил сделать по-своему - изменить этому решению его не заставить никакими средствами.
К комнате, где держали Арну, рыцаря провели почти что под конвоем. И заглянув в отведенные девушке “апартаменты”, он понял - с ла Маром он сам разговаривал все же в гостевой комнате, ибо камера досталась Танаа, и, вероятно, не только ей. Каменный мешок семь на семь футов и еще примерно семь - в высоту, вместо мебели - соломенный тюфяк у стены и ведро известного назначения - в дальнем углу. Сама узница сидела, обхватив колени, возле двери. Лицо девушка прятала в ладонях.
- Арна, - тихо позвал ее Гундольф. - Арна, ты… ты как?
- Все в порядке, - она подняла голову, и рыцарь увидел, что ее извечной повязки нет. Зато есть широкие, отливающие синевой стальные браслеты на обеих руках, соединенные короткой толстой цепью. Такие же кандалы охватывали тонкие лодыжки девушки - Лучше скажи мне, как ты?
- А что со мной может случиться в стенах дома рыцаря-Грифона? - фон Кильге постарался придать голосу уверенность, которой на самом деле не было. - Арна, сейчас будет совет, соберутся все магистры ордена. Они хотят услышать нашу историю…
- Твою историю, - поправила его Танаа.
- Я отказался говорить, если на совете не будет тебя.
- Почему? Логичнее было бы позвать Талеаниса, он все же имеет больше отношения к освобождению… - она осеклась, почувствовав умоляющий взгляд друга. И тут же потянулась к нему мысленно.
“Гундольф, я не совсем понимаю…”
“Боюсь, я вообще уже мало что понимаю. Они не похожи на тех Грифонов, которых я знал всю жизнь, но в то же время я уверен, что это именно они. Не надо говорить про Талеаниса, если совет узнает, что это он, пусть даже случайно, выпустил Левиафана на свободу - я не дам за его жизнь ломаного медяка. А заодно и за наши с тобой”.
“Ты думаешь, они убьют единственного, кто способен отправить Левиафана обратно в преисподнюю? Гундольф, я пыталась их немного прослушать, насколько это возможно: эти кандалы очень сильно мешают мне, блокируя большую часть силы. Но того, что я смогла считать, вполне достаточно. Гундольф, каждое твое и тем более мое слово будут проверять на искренность несколько достаточно сильных телепатов. На этом совете будет настоящий допрос, и нам не удастся скрыть такого важного факта, как то, что единственный, кто способен убить Левиафана - наш спутник. А если они почувствуют нашу неискренность - то… сам понимаешь. В лучшем случае, нас убьют”.