- Тогда задавайте.
- Вы намеренно скрывали от ордена важнейшую информацию относительно Левиафана?
Гундольф кожей ощущал растущее в зале напряжение. Каждый рыцарь сейчас сопоставлял различные детали рассказа фон Кильге, каждый по мере сил прощупывал его ментально, пытаясь определить ложь, каждый не доверял, каждый…
- Гундольф не смог сразу отправиться в Хайклиф по моей вине, - прозвенел вдруг голосок Арны - впервые с начала совета. - Я… я должна была отправиться в Мидиград и…
Ее оборвал звук распахнувшейся двери и голос совсем еще молодого рыцаря, недавно получившего цепь и на заседании совета исполнявшего роль герольда.
- Рыцарь ордена Грифона, сэр Дильгерт!
- Досточтимый совет, уважаемые сэры, братья - я прошу прощения за опоздание, - в зал не вошел - влетел очень красивый молодой человек, одетый как небогатый дворянин. - Час назад на наш штаб на улице имени магистра Кольда напали люди фон Кильге…
Договорить он не успел. В зале резко похолодало, каждый ощутил некий ирреальный, пронизывающий до костей ужас. Мгновенно погасли все светильники, помещение на секунду погрузилось во тьму. А потом внезапно осветилось ярким факелом, в который, казалось, обратилась Арна. Синие браслеты-оковы на ее запястьях и щиколотках, ранее блокировавшие почти всю силу девушки, разлетелись мелкими осколками, кожа побелела, волосы разметались по спине, а незрячие глаза запылали ледяным синим свечением.
- Предатель, убийца, зло во плоти, - безэмоционально проговорила Танаа, простирая вперед руку, объятую холодным белым пламенем. - Сегодня ты преисполнил чашу терпения Его. И сегодня твое существование в Мироздании должно прекратиться.
Огонь устремился с ее ладони вперед, огибая ошарашенных, парализованных неведомым ранее ужасом рыцарей. Добравшись до сэра Дильгерта, пламя на миг застыло, образовывая вокруг приговоренного льдистую, искрящуюся сферу - а потом резко сжалось в одну точку, пронзая насквозь то, что еще минуту назад было человеком, по крайней мере - внешне. Рыцарь страшно закричал, все его существо охватил нестерпимый, невыносимый страх пред черной бездной небытия - а потом он погрузился в эту бездну, просто перестав существовать. Опустошенное, лишенное жизни, души и разума тело тяжело рухнуло на каменные плиты пола.
- Да будет на все воля твоя, Создатель, - прошептала Арна, медленно опуская руку.
Глава V
Ахенский рубин
- Вы столь настойчиво добивались встречи со мной, шевалье, что я принял решение все же удовлетворить ваше желание. И теперь выражаю надежду, что вы меня не разочаруете и мне не придется сожалеть о потраченном времени, - эта фраза, несмотря на некоторую ее напыщенность, прозвучала на удивление искренне и как-то… тепло, что ли?
- Поверьте, сожалеть не придется, - усмехнулся Легран т’Арьенга, внимательно изучая сидевшего перед ним рыцаря.
Гундольф фон Кильге, самый молодой магистр за всю историю существования ордена Грифона, оказался человеком лет двадцати - двадцати пяти, среднего роста и атлетического сложения. Темные волосы стянуты в хвост, перехваченный шнурком. Взгляд серых глаз - неожиданно серьезен и мудр. Слишком мудр для человека, не прожившего и четверти века.
- Зависит от вас, - пожал плечами Гундольф. - Итак, вас зовут Легран т’Арьенга, вы родились и выросли в Мидиграде, позже много путешествовали и многого добились… и не только в хорошем смысле. Прославились в определенных кругах как неисправимый бабник, пьяница, скандалист и авантюрист. Там, где вы появлялись, на время вашего пребывания забывалось само понятие “спокойствие”. Вас обвиняли во многих преступлениях, от грабежей и убийств до государственной измены, шпионажа и черного колдовства, но до недавнего времени вам удавалось каждый раз выходить сухим из воды. Пару месяцев назад после темной истории при дворе, в которой, по слухам, замешан сам император, вы резко растеряли всех своих покровителей и бежали из Мидиграда. По вашему следу пущены лучшие ищейки Тринадцатого департамента, - при этих словах т’Арьенга заметно побледнел. - За вашу голову назначено суммарно столько золота, что я даже не уверен, каждый ли рыцарь-Грифон сумеет устоять перед таким соблазном. И с этаким “послужным списком” у вас хватает наглости открыто приехать в Хайклиф, напроситься на личную встречу со мной и утверждать при всем том, что вы можете быть полезны ордену. Поправьте меня, если я где-то ошибся.
Несмотря на резкость и некоторую недобрую насмешливость этих слов, тон Гундольфа оставался ровным, а порой по губам магистра даже проскальзывала тень улыбки. Легран глубоко вдохнул, формулируя ответ. Он долго готовился к разговору с фон Кильге, и теперь тот вряд ли мог бы удивить чем-либо хитроумного авантюриста, неоднократно обводившего вокруг пальца лучших сыщиков Шестого - полицейского - департамента.
- Вы одновременно и правы, и ошибаетесь, - мягко проговорил т’Арьенга. - Да, я действительно, как вы изволили выразиться, “неисправимый бабник, пьяница, скандалист и авантюрист”. Однако первые три определения являются лишь производными от последнего, самого главного. Да, я авантюрист, я авантюрен по складу ума, души, характера, чего угодно!
- Шевалье, я не сказал бы, что меня так сильно волнуют черты вашего характера, - оборвал начавшего было входить во вкус очередного повествования о своей жажде приключений Леграна Гундольф. - Меня, скорее, интересует список ваших преступлений и то, как вам каждый раз удавалось выкрутиться, а также причина, что позволила вам набраться наглости для визита в Хайклиф.
- Вот вы в первый раз употребили куда более подходящее выражение: выходить сухим из воды, - авантюрист шутливо поклонился. - Понимаете ли, зачастую мне и впрямь везло - я выходил сухим из воды… но лишь потому, что сама вода была суха.
- Вот только не надо рассказывать, что каждое выдвинутое против вас подозрение и обвинение являлось следствием происков ваших врагов, - фон Кильге несколько поскучнел.
- Ни в коем случае, - в темно-карих глазах шевалье блеснули озорные искры. - Скажу больше: несправедливо обвиняли меня куда реже, чем мне удавалось избежать обвинения в том, что я и впрямь натворил. Но я готов поклясться чем угодно, пусть даже магическим, что в шпионаже, государственной измене и черном колдовстве я не был замешан никогда. По крайней мере, сознательно.
- А не сознательно? - фон Кильге насмешливо приподнял бровь.
- Понятия не имею. Мог ненамеренно поспособствовать, но только если ненамеренно. Особенно колдовству, наверное… - Легран несколько сник. - Понимаете, я же нередко занимался добычей всяких очень редких и хорошо спрятанных штуковин не самого мирного назначения. И уж наверное, они не всегда шли в чьи-либо коллекции, как книга заклинаний Дитира Хоронителя. Но тут уж вам судить. Что же касается измены - никогда. Ни разу в жизни не продавал государственных тайн и не дарил их бесплатно, да и более того - попросту не знал этих тайн. И против империи тоже никогда ничего не предпринимал. Вот в этом точно клянусь.
- Ваши простодушие и прямолинейность меня прямо-таки поражают, - признался Гундольф, отпивая глоток вина из стоявшего на столе кубка. - Не поясните ли?
- Охотно, - Легран проводил тоскливым взглядом кубок - ему рыцарь выпить не предложил - и продолжил: - Вы сами сказали: за мной идут ищейки Тринадцатого департамента. Суммарной награды за мою голову хватит на вооружение небольшой, но очень хорошей армии. Я ухитрился, простите за откровенность, поссориться с самим императором, причем не столько с правителем, сколько с мужчиной - я переспал с его женщиной. И у меня осталось только три пути в жизни, а точнее - два, ибо смерть я “путем в жизни” не считаю: либо я найду по-настоящему сильного покровителя, которому буду служить до конца жизни в обмен на защиту этой самой жизни от Отдела Особых Расследований и императора, либо мне придется бежать из страны, которую я знаю и люблю, в которой я родился и вырос. Да и то, бегство не даст мне гарантии, что псы Тринадцатого департамента не достанут меня чуть позже, в каком-нибудь Париасе или заморском Номикане. Или даже еретическом Сэйкароне. Поразмыслив, я решил, что лучше князя-герцога… простите, лучше ордена Грифона мне покровителя не найти. И отправился в Хайклиф.