А вот с шестой по десятую главы шло все самое интересное: подробные описания ритуалов и всяческих действий с зеркалом. Особенный интерес у полуэльфы вызвали главы, где рассказывалось, как через артефакт общаться на расстоянии, как наблюдать за каким-либо объектом или местом, и как при помощи зеркала построить портал. Правда, портал предполагался в один конец - но девушку этот вариант более чем устраивал.
Выбрав нужные листы, она смочила прихваченный из швейной мастерской кусочек сукна прозрачным составом и осторожно протерла раскрытые страницы. Сосчитала про себя до пяти, быстро накрыла страницы пергаментом и с силой провела вторым куском сукна, сухим.
Тут же стало понятно, почему “похититель тайн” рекомендовал брать полупрозрачную бумагу: проступившие буквы легко читались на обратной стороне листа, а если бы девушка взяла бумагу обычную, плотную, то разбирать скопированное пришлось бы при помощи зеркала.
Отложив первые листы на пол, просыхать, полуэльфа принялась за работу. Она тщательно перекопировала четыре главы и семь приложений, в которых описывались ингредиенты и рецепты приготовления смесей для использования зеркала. Сделать это оказалось, с одной стороны, гораздо проще, чем девушка предполагала изначально, но с другой - значительно сложнее. Проще - она не рассчитывала, что состав позволит и впрямь так быстро сделать прекрасно читаемые копии, а сложнее потому, что каждую минуту она вскидывалась, настороженная каким-нибудь посторонним звуком. Кровь холодела в жилах, когда она представляла, что сделает Маар-си, если застанет ее за этим занятием…
На то, чтобы сделать все необходимые копии, ушло около часа, и это был самый напряженный час в ее жизни. Наконец, закончив, она быстро собрала листы пергамента в папку, спрятала в рюкзак и, напоследок велев голему никому не говорить о ее визите, покинула покои тюремщика.
Забираясь через окно в свою комнату, девушка думала, что ни за что не сумеет уснуть. Но нервное перенапряжение сделало свое дело - не прошло и пяти минут, как полуэльфа уже спала…
- И что нам это даст? - скептически проговорила Арна, вслушиваясь в общий фон города, и пытаясь уловить хоть что-то, что… что? Она и сама толком не знала, но раз за разом вновь и вновь пыталась найти хоть что-нибудь, что сможет сделать самоубийственный план Гундольфа хотя бы чуточку менее самоубийственным.
- Не знаю, - мрачно отозвался рыцарь. - Но других идей нет ни у тебя, ни у меня.
- Я могла бы попробовать…
- Да, я помню: прокрасться внутрь, усыпив всех, кто встретится тебе на пути, найти камеры, усыпить стражей, забрать ключи и тихо вывести наших друзей наружу, - раздосадовано оборвал он Танаа. - Только ты почему-то постоянно забываешь, что имеешь дело не с обычными тюремщиками и воинами, а все-таки с рыцарями-Грифонами, опытными и закаленными. А еще ты забываешь, что каждый рыцарь-Грифон - маг, причем не самый слабый. И поверь, камеры там стерегут тоже далеко не худшие бойцы. Так что у нас было бы больше шансов прорваться с боем, постаравшись как можно сильнее запутать противника, но и в таком случае я не оценил бы эти шансы выше, чем один из двухсот.
- Я знаю, что ты прав, - тихо сказала девушка, мягко накрывая напряженную ладонь молодого человека своей рукой. - Но я никак не пойму, что нам даст наблюдение за особняком.
- Я сам еще не знаю, - признался Гундольф после секундной заминки. - Но интуиция мне подсказывает, что это наш единственный реальный шанс вытащить друзей и сэра Лайорна. А моя интуиция с некоторых пор перестала ошибаться…
Он тяжело вздохнул. Арна понимающе обняла друга за плечи. Она знала, как тяжело Грифон переживал потерю магического Дара и как горько ему было говорить о том случае - ведь получилось, что сжег себя ни за что, совершенно бесцельно, бессмысленно и неоправданно. И, конечно же, даже многократно обострившаяся интуиция не могла примирить молодого человека с потерей Силы.
- Я верю тебе, - шепнула Танаа на ухо Гундольфу.
Они лежали на крыше трехэтажного особняка, принадлежавшего некогда лорду Истарго, а нынче перешедшего к его сыну, который имел некоторые… разногласия с политикой ордена и в Хайклифе практически никогда не показывался. Дом стоял пустой, с заколоченными окнами и дверьми, но друживший в детстве с сыном лорда Гундольф неплохо знал его планировку, включая потайной ход, начинавшийся за огромным старинным гобеленом в гостиной и ведущий в Северный парк - скрытый в корнях столетнего дуба и заросший вересковым ковром деревянный люк был совершенно необнаружим. Именно по этому ходу Арна и рыцарь проникли в особняк, где переждали день, а теперь с крыши наблюдали за домом, в подвале которого держали Орогрима, Талеаниса и, скорее всего, сэра Лайорна. Наблюдали, ожидая, пока интуиция Гундольфа в очередной раз себя оправдает и случится нечто, что позволит вытащить друзей.
А пока ничего не происходило, им оставалось только лежать на прихваченном со второго этажа особняка старом ковре, наблюдать за светящимися окнами дома напротив и искренне надеяться, что орк и полуэльф еще живы.
Да и рыцарь, в общем-то, тоже.
Арна много думала о человеке, который спас их с Гундольфом. Она не обманывалась, прекрасно понимая, что без воздействия на его психику сэр Лайорн ни за что не пошел бы на нечто, направленное против действий его братьев по ордену, но в то же время понимала: сэр Лайорн был единственным, кто вообще готов был оказать помощь, не требуя сперва железных доказательств, какой-либо выгоды или чего-то еще. А орден Грифона вообще чем дальше, тем больше не нравился Танаа. Рыцари, казалось, полностью забыли, для чего они существуют, в чем их долг и принятая на себя задача, занимаясь исключительно преследованием личных целей. Сэр Лайорн же казался девушке близким к эталону правильного Грифона.
Она много думала о нем. И, наверное, очень удивилась бы, узнав, что он о ней думал не меньше. Все то время, что они с Гундольфом сперва искали вход в особняк, потом пробирались по подземному коридору, потом обследовали дом, обсуждали дальнейшие действия и лежали на своей наблюдательной крыше, сэр Лайорн думал об Арне. И выводы, к которым приходил немолодой рыцарь, его тревожили.
Он достаточно быстро понял, что синеглазая девушка каким-то образом воздействовала на него, а вспомнив, где он видел подобный стиль боя и такие узоры на широком поясе, догадался, что имел дело с монахом ордена Танаа. А это уже могло означать очень многое - сэр Лайорн в свое время изучал некоторые париасские монашеские ордена, и знал позицию Танаа: невмешательство в дела внешнего мира. Отдельные монахи этого ордена странствовали по миру, собирая информацию о нем и помогая порой отдельным людям, но никогда не вмешивались ни в политику, ни в войны, ни в интриги, предпочитая уделять свое время книгам и совершенствованию боевых искусств. Но эта странная девушка… она явно оказалась рядом с молодым фон Кильге не просто так, да и происшествие с сэром Дильгертом тоже не могло быть случайностью. Вообще, в смерти предателя Дильгерта было слишком много странного, и чем дольше сэр Лайорн размышлял о ней, тем больше находил вопросов и меньше - ответов.
Во-первых, рыцаря настораживал способ убийства. Известно, что Танаа отвергают магию, считая, что она очень часто ведет к саморазрушению. Но синеглазая убила Дильгерта именно магией, сэр Лайорн очень четко ощутил выплеск совершенно чудовищной силы в момент его смерти. На классическую школу, которой владел он сам, это не было похоже, но рыцарь прекрасно знал, что кроме нее, в мире существуют еще сотни школ, и некоторыми из них владеет всего несколько человек. В любом случае, это была некая магия, причем скорее всего - прирожденный дар конкретно этой девушки. В таком случае то, что Танаа владеет Силой, имело хоть какое-то логическое объяснение: далеко не от каждого прирожденного дара можно отказаться, да и отказ, как правило, несет за собой крайне тяжкие последствия - Пресветлый Магнус не терпит пренебрежения своими подарками.