Веки пленницы дрогнули. Невидящий взгляд, словно зрячий, устремился на лицо Леграна, ища его глаза, и в пронзительной синеве читались надежда, неверие, страх - и в то же время непоколебимое знание.
- Я так ждала тебя, - прошептали непослушные, пересохшие губы. - Я верю, я знаю, что это ты… Я прощаю тебя, прощаю, только сделай так, как должен… я понимаю… но я так ждала…
Легран вздрогнул, когда в кратчайший миг на него обрушилась волна тепла, нежности, веры, надежды, поддержки и бесконечной светлой любви…
Глаза т’Арьенги потемнели, сменив цвет с карего на непроницаемо черный. Он резко отстранился, прошел вдоль алтаря, подойдя к разведенным цепями ногам Арны. Сделал шаг вперед, положив ладонь на стройное бедро, нехорошо ухмыльнулся, навалился всем телом…
…и резко распрямился, как сжатая до предела и вдруг спущенная пружина. В левой руке хищно блеснула черная сталь катаны, острейшее лезвие с силой полоснуло по морде Левиафана, отсекая один рог и лишая князя-герцога глаза.
Опустевшая деревянная трость с гулким стуком упала на пол. Два чуть изогнутых клинка дважды рубанули по алтарю, рассекая цепи.
Он взвился черным смерчем, осыпая чудовище сотнями ударов, больно ранящих чешую, не позволяющих опомниться, придти в себя, ударить посмевшего обмануть его наглеца всей мощью гнева великого Левиафана!
Но смерч успел раньше.
Обе катаны взлетели в воздух. Легран выбросил вперед раскрытые ладони, громко выкрикивая длинное, непроизносимое человеческим горлом слово - и буро-зеленая иссеченная чешуя вспыхнула черным пламенем.
Дикий рев наполнил помещение, но никто не спешил на помощь Повелителю Левиафану. Где-то далеко Маар-си в своей башне вздрогнул, не понимая, что происходит, но не стал прерывать сеанс наблюдения.
Арна, все еще не осознавая реальности, попыталась сесть, но в следующее мгновение т’Арьенга подхватил ее левой рукой, прижал к себе, активируя еще одно заклинание - и мир померк, погрузившись в мрак.
Тяжелый, сильный поток ледяной воды мгновенно отрезвил, вернул способность ясно соображать и оценивать ситуацию. Времени оставалось мало, очень мало - следовало как можно скорее встретиться с друзьями и выбраться из гибнущего города, спасти который не представлялось возможным. Но сперва - передать информацию, сообщить о своем провале, предупредить, что игра кончена.
Нет, не так. Сперва - вымыть волосы и вообще, помыться как следует. Смыть с себя всю эту грязь и мерзость чужой маски, переодеться, снова почувствовать себя собой.
Все необходимое - здесь, в укрытии: вероятность провала предусматривалась с самого начала, и эвакуация группы внедрения была подготовлена на высшем уровне.
Несколько флаконов из непрозрачного белого стекла - он отмеряет ровно треть: друзьям тоже нужно смыть маски и чужие лица. Одежда комом брошена в углу - закончив, он сожжет ее.
Густая, пахнущая черемухой смесь льется на светлые волосы, разрушая структуру магической краски и распрямляя завитки на концах. Прозрачный зеленоватый лосьон смывает загар, освобождая аристократическую бледность кожи. Белесый крем толстым слоем ложится на лицо, застывает, отпадает гротескным слепком, забирая с собой чужие черты.
Избавившись от образа, он еще долго - целых пять минут - просто стоит под потоком холодной воды, наслаждаясь возвращением к себе, и только потом, кое-как обтеревшись и натянув на голое тело штаны из мягкой кожи, выходит в основную залу.
Арна приходила в себя медленно, плавно, словно бы просыпаясь от долгого и приятного сна. Реальность и фантазии, надежды и страхи смешались воедино, и Танаа никак не могла понять, что из последних событий произошло наяву, а что - в ее воображении, отравленном близостью Левиафана. И с какого момента реальность перестала таковой являться? С гибели сэра Дальстона, или с появления демона, или с неудачи Искоренителя, или?..
Она помнила, как лежала, обнаженная и распятая цепями, на шершавом холодном камне, помнила бесцеремонные прикосновения и похотливые взгляды. Помнила собственный липкий ужас, сменившийся холодной решимостью, помнила отчаянную атаку чужой защиты, невероятно мощной и сложной, помнила образы, с бешеной скоростью проявляющиеся в сознании, вытесняющие друг друга, не дающие опомниться, помнила опрометчивые слова, которые могли погубить его…
Помнила тихий шелест покидающего ножны меча, безрассудную атаку, дикий вопль разъяренного и в то же время ошеломленного Левиафана, сильную руку, обхватившую ее талию, и свой стыд, расцветший багрянцем на бледных щеках. Помнила перемещение - словно бы портал, но моментальное, не сопровождаемое визуальными эффектами и потерей времени. Помнила безумные прыжки по городу, когда улицы и дома сменяли друг друга бешеным калейдоскопом, помнила тяжелое дыхание на своей шее, хриплое и срывающееся, помнила странный запах нечеловеческой крови. Помнила внезапно наступившую тишину, холодный и будто бы звенящий воздух, едва различимое журчание воды в отдалении. Помнила, как на плечи легла, укутывая, легкая ткань покрывала, помнила удивительно мягкую постель и теплое одеяло, помнила ладонь на лбу и короткое повелительное слово на незнакомом, резком языке, и провал в объятия милосердного сна.
И не знала, что было явью, а что - плодом фантазии.
И боялась вслушаться в окружающее, боялась понять, где находится и что происходит.
Боялась проснуться.
В непонимании и страхе текли мгновения, отмеряемые спокойными, ритмичными ударами сердца. И в конце концов Арне надоело бояться призраков, которых могло и не быть.
С некоторым трудом опустив часть приросших, казалось, к коже щитов, она начала осознавать реальность.
Обнаженное тело окутывала шелковистая ткань, а поверх - тяжелое, теплое одеяло. Пахло влагой и камнем, невдалеке шумела льющаяся вода. Запястья и щиколотки слегка саднило - кандалы в подземельях рассадили кожу.
Все происходившее оказалось все-таки явью.
Зашуршала ткань, в помещение вошел…
Он. Тот, о ком когда-то говорил Раанист, тот, встречи с кем Арна ждала всю свою пусть и не очень долгую жизнь, тот, кто…
Не было, не придумали еще таких слов, чтобы описать охватившие девушку чувства. Да и не должно быть таких слов, ведь то, что можно высказать словами, не стоит того, чтобы быть высказанным.
Приподнимая щиты, Танаа едва заметно улыбнулась. Она не хотела обрушивать на него все свои эмоции, да и лезть в его душу без разрешения не считала правильным. И пока что девушка только слегка коснулась его, считывая облик.
Он тем временем подошел к стене, опустился на широкую лежанку, сколоченную из грубых досок, приложился к горлышку бутылки - Арна уловила резкий запах крепкого алкоголя: коньяка или виски.
- Ты очнулась.
Не вопрос - утверждение.
- Ты что-нибудь знаешь? - эльф отбросил за спину упавшую на лицо прядь волос, на мгновение притормозил, изучая два широких сводчатых коридора, ведущих в противоположные стороны. - Кажется, нам налево…
- Направо, - оборвал его варвар. - Нет, он сообщил только, что раскрыт и что ожидает нас обоих в укрытии под городом.
- Аналогично. Так, а здесь…
- Здесь тоже налево. Неужели не помнишь? Вон та дверь.
Северянин толкнул тяжелую створку из дубового массива, окованную стальными полосами, и вошел в залу. Улыбнулся при виде высокого черноволосого человека.
- Можно разоблачаться? - спросил он.
- Да, - кивнул Вега. - Маски сорваны, я провалился, так что все эти игры больше не нужны. Мы немедленно покидаем Хайклиф - этот город уже не спасти.
- Вот и прекрасно, - усмехнулся Эльверен-Киммерион, скидывая расшитый золотой нитью плащ. - Где здесь можно… смыть чужую кожу?