Одиссей. Ментор{74}, родимый! Так это ты, мой друг? Предстаешь предо мной юным, нежным, словно мальчик…
Афина (прижимаясь к нему). Сколько надо времени еще, мой воин, чтоб ты дыхание богини ощутил?
Одиссей. Афина Паллада… Ах, играешь ты усталостью моей.
Афина. Вздыхаешь ты при имени моем? Хотя я сторону приняла твою в последний раз у феаков. И эти подношенья сделали они по воле и влиянью моему. И вот теперь я здесь, чтобы поведать о страданьях, которые тебе на родине предстоят.
Одиссей. Непросто узнать тебя сразу, небесная жрица.
Афина. Я дальняя звезда, и правила я верно. Домой ты должен был вернуться, а спутников всех потерять. Это я знала с самого начала. Только из-за бесконечных штормов, к тому же в соревнованьи с Посейдоном пришлось мне отступить. Я не хотела, чтоб зять мой сделался моим врагом, который преследует тебя с неутолимым гневом, и, как мне кажется, справедливо, ведь ты же выколол глаза любимому сыну его, Полифему{77}. Иди, родину твою тебе открою. Я покажу тебе Итаку. Смотри и верь своим глазам. (Туман рассеивается.) Там Форкинская{78} гавань, посвященная морскому старцу… знакомые места? Хлеб и вино в избытке, роскошные луга для коров и овец. Леса полны источников святых, что никогда не высыхают.
Одиссей. Моя страна! Это моя страна. Я думал, ее уж больше никогда мне не увидеть. На родине я, Одиссей, которому досталось столько мук и который сам зла столько совершил! Благоговейно целую землю-хлебород, любимейшую из всех земель.
Афина. Теперь довольно. Другой, наверно, странник, который бы счастливо добрался домой, стремился б сразу повидать жену и сына. Но о своей жене предпочитаешь ты не задавать вопросов, чтоб не погрузиться в бесконечную печаль.
Одиссей. Пенелопа?
Афина. Как спрашиваешь ты? Утехи на ложе Цирцеи{79} так затуманили твой разум, что ты супруги имя позабыл?
Одиссей. Пенелопа. Я уж подумал было. Итак, мне предстоит несчастье Агамемнона и кровавое злодеянье, как в дому Атридов{80}.
Афина. Три года уж и боле бесчинствует в твоем дому шайка женихов, предлагая себя на выбор твоей многоумной жене. Аристократы молодые с континента, с Итаки и прочих островов. Домогаются руки прекрасной, вечно опечаленной царицы и надеются женитьбой заполучить твое отечество себе. Ужасное межцарствие. Но ты вернулся и положишь этому конец.
Одиссей. Я думал, намаялся я по завязку, ослаб от изнурительной дороги и все закончилось счастливым возвращением домой. Время пришло для блаженных снов и для мирной болтовни о подвигах и страданиях моих.
Афина. Но не прежде, чем она освободится от дурного окруженья, великодушная жена. Ни на миг она не покидала дом, в котором годы юности ее прошли и несчетные ночи без любви, в слезах. Женихов удерживала хитростью она, так что цели не достиг никто. Оказалась стойкой, но и гибкой. Обещала каждому немного, но чересчур ни одному. Но мысли ее в действительности были заняты другим.
Одиссей. Ты, жрица, Божество с совиными глазами, измысли план, а я его исполню. Коль пособишь ты мне, я думаю, похотливые мужи будут скоро валяться на земле в своей крови и потрохах. С какой охотой нагроможу я гору трупов, будь их хоть более трехсот!
Афина. До мелочей должны мы продумать план, мы оба. Тайно, неузнанным войдешь ты в дом. Ни в зале, ни в покоях никто не должен заметить появленья господина. Даже многоумная Пенелопа не должна догадаться. Иди же, пора тебя преобразить. Твои сокровища мы спрячем в священном гроте нимф.