Различные женихи. Оборванец! Лезешь все время вперед? Идиот! Вино ударило тебе в башку! Его ты дуешь, не просыхая, вместо того чтоб меру знать. Мало тебе, что ты средь нас пируешь за столом. Чавкая, все наши слушаешь разговоры. Уж не в состязаньи ль нашем хочешь ты принять участье? Проваливал бы ты отсюда. Иначе еще сегодня ночью на Сицилию ты сослан будешь. На Сицилию, где торгуют рабами!
Пенелопа (с верхнего этажа). Антиной! Что ты замышляешь? Боишься, что у чужестранца хватит сил, чтоб лук согнуть, и что потом он кольца топоров, двенадцать друг за другом, метко пробьет? Чтоб увезти меня потом домой как свою супругу? Вот как вы думаете обо мне. Что я сорвусь с бродягой, коль до того дойдет? Конечно, гость он видный, сложен хорошо, высокий ростом, какого любая женщина себе бы пожелала. Но в то, что я за ним пойду, ни один из вас ведь не поверит. Дайте лук ему, мужчина бравый он. Вне состязанья может себя он испытать. Давайте ж поглядим. И вот что я еще скажу: коль сдюжит он, я стать его еще сильнее подчеркну нарядом царским. Одену богато в плащ и хитон. Также мечом препояшу, и сандалии он получит по ноге, ведь он и впрямь красавец.
Телемах. Довольно, матушка, довольно. Здесь я определяю, кто в руки лук возьмет. И если чужестранцу навсегда я лук отдам в дорогу, никто мне в том не помешает из числа этих господ, кто договор в доме Одиссея заключил, чтоб вместе обирать народ. Ты же удались в свои покои, займись тканьем. Мужское дело лук. Прежде всего мое. Я в доме отдаю приказы.
Евмей берет лук, намереваясь передать его Одиссею. Женихи обрушиваются на него с бранью.
Различные женихи. Стой, свинопас бестолковый! Ты куда? Жалкий бродяга, лапу свою убери от оружья! Тебя собаки в клочья разорвут! Мы тебя так отдубасим, что на четвереньках поползешь к своим свиньям! Клади его сюда! На место!
Телемах. Прекратить!
Все женихи. На место!
Телемах. Старик! Ты знаешь, что тебе сулит, коль с шайкой ты заодно! Ты у меня попляшешь! Камнями с поля прогоню тебя! О как бы счастлив был я, женихи, впечатленье произвесть на вас властными словами. Но несмотря на все ваше чревоугодье, вы все еще энергии полны, отважные вояки, могучие бойцы, и в силе тысячекратно превосходите меня. (Истошно орет.) Прекратить!
Женихи оставляют Евмея в покое. Тот кладет лук на колени Одиссею.
По дороге назад шепчется с Евриклеей.
Евмей. Мудрая кормилица! Тебе велит Телемах тайком все двери зала запереть на ключ. Никто не должен выйти на свободу. Какой бы изнутри не доносился шум, стенания и крики, стуки и грохот, двери и врата останутся непроницаемы как крепостные стены. Приступай к работе, будь осторожна и молчи.
Одиссей (со знанием дела) осматривает лук.
Различные женихи. Привык он с луком обходиться, я вам доложу. Перевернул его уже раз пять. Смотрит, не источена ли кость жуком. Наверное, такой же хочет дома сработать лук себе. Голодранец. Жулик. Глядите, как певец, который на лиру укрепляет новую струну, так он захватывает легкою рукой тетиву, твердую как сталь.
Одиссей натягивает тетиву и быстро ее отпускает. Высокий, протяжный звук наполняет зал. Женихи, замерев, напряженно смотрят, как Одиссей берет со своего стола стрелу, устанавливает ее, садится на пол и без промедления пронзает все кольца топоров, от первого до последнего. Сверкая на солнце, стрела летит ровно, как по шнуру, и очень медленно. Женихи, не веря глазам своим, вскакивают со скамеек.
Одиссей (смеясь). Ха-ха! Я еще полон сил. Не так уж дряблы мышцы, как кажется на первый взгляд. Не перепрел еще мешок с тряпьем, как охотно кличут веселые женихи меня. Ну, а теперь давайте предадимся пьянству! Еще светло. Но нынче уж будем пить, пока ни один на ногах не устоит.
Пейте! Зовите ваших баб! Музыка! И танцы! Закатим же пир с попойкой, чтоб взвыли вы все от блаженства и кругом голова пошла от бесконечных услад!
Одиссей поднимает руку, приставляет ладонь козырьком к бровям, подавая тем самым знак Телемаху, чтобы тот вооружился. Антиной поднимает кубок. Одиссей вскакивает на стол.