– Это его работа,- я тоже начинал распыляться,- Как только огонь в глазах погаснет, пусть ищет другое место службы. Он боец спецподразделения! Он выполняет задачу! А во фраке и с бабочкой только в опере поют… Вам бы следовало поинтересоваться, что было за пазухой у того «несчастного» гражданина. Так вот, помимо стрелкового и иного оружия в ходе операции мы изъяли и боевые гранаты. А они могли оказаться где угодно! Или Вы хотели, чтобы они с выдернутой чекой оказались в штанах нашего сотрудника? Или в штанах кого-то из нас в этой студии? Простите, но тогда и говорить было бы уже нечем, и праведный путь милиции не чем указывать…
Глаза ведущего и моих собеседников постепенно округлялись… Я жестом попросил не перебивать и продолжил с прежней горячностью:
– Вы подвергаете сомнению действия самарской милиции, спекулируя на теме террористической опасности. Очень жаль… Я же хочу успокоить своих сограждан. Мы защищаем вас от террористов! Потому и впредь при необходимости будем действовать жестко. Законопослушным людям здесь нечего опасаться. Более того, мы надеемся на их содействие и помощь. А вот пособникам преступников спокойного житья не будет. Иначе нас те же люди, что сегодня в студии, обвинят в непрофессионализме и получат свои политические дивиденды уже в иной ситуации. Получат, ни за что по сути не отвечая…
И чтобы стало понятно всем. За общественное спокойствие в области отвечает один человек. Это начальник ГУВД генерал-лейтенант Андрейкин. Без этих ребят с горящими глазами у него мало что получиться. Потому и действовать они с генералом будут так, как считают нужным. А в случае перебора, нас есть кому поправить. Прокуратура это сделает с удовольствием… -
За всё время передачи в эфир не вывели ни одного радиослушателя с поддержкой действий милиции. А время уже подходило к концу. И тут в голову пришла шальная мысль!
– Давайте попросим режиссера программы, чтобы озвучили общее мнение звонивших. Думаю, это будет всем интересно, – я пошел ва-банк, сам не надеясь на собственную победу в дебатах. Но шестое чувство подсказывало, мы не должны проиграть!
В глазах собеседников тоже застыло напряжение… Ведущий объявил:
– Жители области поддержат милицию в борьбе с терроризмом!
Я выдохнул с облегчением…
Утром на службу пришел очень рано. Постовой на входе поздоровался и сказал, что генерал просил зайти немедленно.
– Доброе утро!, – Андрейкин протянул мне руку.., – Извини, вчера вечером не мог принять, видел тебя в приемной по своему монитору. Я так понял ты о передаче хотел доложить? -
Я утвердительно кивнул головой…
– Ты все правильно сделал. И в следующий раз сам принимай решение. От моего имени обращайся к любому руководителю, если нужна помощь и содействие. Только что звонил губернатор. Хвалил тебя. Лихо ты дал отпор этим ребятам!
Я открыл дипломат. Он был набит записками радиослушателей. Генерал взял первую сверху. Прочитал и расхохотался:
– «Гоните из эфира этих пустобрехов! Не мешайте милиции работать!», – и глядя на записку, уже серьезно продолжил после паузы; – Вот таким людям хочется служить… Не подленьким, хитреньким, жуликоватым! А таким вот обычным труженикам, – всё видящим и всё понимающим… Поручи своим сотрудникам, чтобы проанализировали записки с эфира. Там могут быть дельные предложения и информация. Спасибо. Я в тебе не ошибся. Иди работай… -
Но не эта реакция шефа стала главной для меня в этот день. Ещё шагая по коридору к своему кабинету, услышал телефонный звонок. Снимаю трубку,- на проводе мой давний преподаватель уголовного права в госуниверситете Герман Михайлович Хоцкий:
– Юра, ты не представляешь, что сделал вчера! Ты вдохнул в людей веру! Это победа. Это,- доверие органам! А его в наше время просто так не заслужить. За него биться надо! Как ваши опера и омоновцы, как ваш генерал. Как ты вчера! -
Это же надо! Тяжело болеющий человек нашел в себе силы позвонить, чтобы выразить слова благодарности. Человек, которого я боготворил со времён учебы в университете в далёких 70-х годах. Ничего не может быть важнее такой оценки. Значит иду верным путем. Значит живу не напрасно…
А время продолжало ломать стереотипы людей на жизнь, на своё место в ней, на Отечество. Слова из песни «Раньше думай о Родине, а потом о себе» стали мемом, над которым откровенно смеялись. «Каждый за себя! Человек человеку волк! Вся сила в деньгах!» Эти неписанные лозунги прочно входили в умы обывателей. Уже редко кто называл Родиной исчезнувшую страну. У каждого была своя. У одних Украина, у других Чечня, у третьих Татарстан или Мордовия. Да и я переосмыслив былое, пришел к выводу, что Родиной для меня стало не государство с его названием и атрибутами, а мои родные и близкие, моя Самара, мои Жигули, моя красавица Волга. За СССР осталась только память. Давящая тяжким грузом на сердце из-за того, что его идея рассыпалась в прах. Где-то глубоко внутри я по прежнему оставался тем, кем был прежде. Но жить приходилось по иному закону. Который сегодня был уже не писан не только дуракам, но и сильным мира сего. Такими становились реалии… Реалии, в которых нужно было и жить, и работать.
Как-то днем в кабинете отчаянно зазвонил генеральский телефон прямой связи.
– Зайди, срочное дело! -
Андрейкин за что-то в крепких выражениях отчитывал своего первого зама. Пока я смотрел и слушал, он даже не взглянул на меня.
– Давайте я в приемной подожду, пока вы тут маму с папой вспоминаете,- перебил я генерала.
– Куда? Сиди и слушай. Ты тут нужен, – взглянув на Кузьмина, он показал на меня пальцем и продолжил: – Вот умеет же этот тип осадить аккуратно! -
И продолжил уже в более спокойном тоне:
– Я всё понимаю… В каком мире мы живем. Что деньги сегодня решают всё. Понимаю, и многое готов простить. Многое. Но не предательство. У нас «течет из всех щелей!» Нормально не можем провести ни одну значимую операцию. Уходит информация. Сыпятся уголовные дела. Сидельцы в изоляторе лучше нас владеют ситуацией и откровенно смеются над следствием. Сливают данные в прессу! Значит так! Если не покажем свои зубы в этом вопросе, грош нам цена! Какие суждения, товарищи офицеры?
Мы совещались около двух часов. Подробно обсуждая каждое направление возможной утечки, персоналии, которые предстоит отработать, время на все мероприятия и многое другое. По некоторым вещам Анатолий Иванович тут же по телефону давал поручения. Что-то для себя помечал в блокноте.
– Венцом этой работы, как ни прискорбно, буду считать приказ об увольнении из органов выявленных предателей в наших рядах. А также дискредитацию иных лиц, что вредят милиции. УСБ на первом этапе не привлекаем. О проводимых мероприятиях знаем только мы с вами. Втроем. Прошу это учесть. Никаких письменных указаний не будет. Все свободны…
Оставаться нейтральной фигурой (над схваткой) в борьбе финансово-промышленных групп за будущие активы и финансовые потоки для главного милиционера Самарской области Анатолия Андрейкина становилось всё сложнее. Обслуживать же только интересы действующей власти он считал для себя абсолютно неприемлемым. Если кто-то и не видел главного качества генерала,- служить прежде всего обычным людям, то для меня оно было очевидным. Более того, по истечении многих лет после его отставки, я могу сказать, что он оказался последним руководителем милицейского ведомства, для кого этот принцип был основополагающим. После него служили власти, служили ради собственной выгоды или политических очков. Но не для и во имя народа. Люди стали вторичны у власти в ее приоритетах.
В этой схватке за деньги и преимущества конечно же использовались силовые органы. И они порой вступали в противостояние друг с другом. Даже не по собственной инициативе, а в результате стравливания для достижения своей цели конфликтующими субъектами. Так было и в 1997-98 г.г. в противостоянии структур «Волгопромгаза» подразделениям налоговой полиции генерала Евгения Григорьева. Втянутыми в этот конфликт оказались и самарские милиционеры с прокуратурой. Гибли и пропадали люди через которых можно было выйти на преступные финансовые схемы. В офшоры уводились сотни миллионов долларов. Материалы уголовных дел и конфиденциальная переписка правоохранителей оказывалась в столах и сейфах частных охранных структур. А плюс ко всему отдельные финансово-промышленные группы являлись активными спонсорами одной из сторон на выборах губернатора. Расследовать преступления и не войти в конфликт с любыми из них становилось просто невозможным. Зная честолюбие Андрейкина я был уверен, он пойдет напролом, чтобы назвать виновных в гибели людей. Так оно и происходило, хотя многое в том противостоянии было неясным. Была даже попытка обыска в кабинете одного из самых влиятельных теневых чиновников аппарата губернатора. Но не срослось… Отношения милиции и власти были испорчены бесповоротно. Тем не менее, тяжкие преступления имели место быть, это факт. И по ним нужно было работать. Это значит искать убийц, жуликов, сообщников.