========== Глава 1 Что-то живое, что-то мертвое ==========
Посмотри на меня,
У меня нет веры.
Посмотри на меня,
Я такой свободный.
Посмотри на меня,
Я был девственником.
Посмотри на меня,
Вырос, чтобы стать шлюхой.
И я хочу этого,
Я верю в это.
Marilyne Manson “I Want to Disappear”
Томми приехал, когда еще не было и семи. Он захватил с собой еду и теплую одежду: на дворе вот-вот начнется осень. Томми помялся перед подвальной дверью, постучал, громко и сильно, чтоб услышали.
Ничего не случилось. Ни шороха, ни скрежета открываемой двери.
Томми постучал снова, уже став почти долбить. Попинал дверь. Куда они там все запропастились?
Через минуту дверь медленно открылась и явила лицо заспанного Арнольда.
— Вы чего не открываете? — спросил Томми.
Арнольд посмотрел на него, похлопал глазами.
— Спали.
Томми отодвинул Арнольда и нырнул в темноту помещения.
— Я громко стучал.
— Ну извини.
Парень дошел до покосившегося стола и выгрузил на него продукты.
— Тут еще одежда, — он ткнул пальцем в другой пакет, — Меряйте, потом, если что заменю на другой размер.
Арнольд зевнул, прикрыв рот ладонью. Он скрестил руки на груди и всем своим видом показывал, чтоб Томми закончил и убрался уже подобру-поздорову.
Томми вздохнул.
— Домой не хочешь?
Арнольд отрицательно помотал головой.
— Джон волнуется.
— Пусть. Со мной всё хорошо.
— Он твой отец, — напомнил Томми.
— У него еще куча детей, — улыбнулся Арнольд, — обойдется и без меня.
— Что ты вообще привязался к этим детям?
Томми не понимал. Он действительно не понимал. После тех убийств и слежки, Арнольд ушел из дома и стал жить с детьми. Джон возвращал его домой, но Арнольд продолжал сбегать.
— У тебя тут девушка есть? — наугад спросил Томми.
— Нет, — ответил Арнольд.
Он послюнявил палец и подошел к Томми, дотронулся до его щеки и что-то стер.
— Песчинка, — объяснил он с ухмылкой.
— Парень?
— Что — парень?
— У тебя тут есть парень?
— Нет. Ты долго еще гадать будешь?
Томми быстро выложил все продукты на стол и молча, провожаемый тяжелым взглядом Арнольда, ушел.
***
Космопорт гудел как и старые аэропорты. Их до сих пор используют. Космопорт и был переделан из старого аэропорта. По большим площадкам для посадки гулял пыльный ветер, смешанный с запахом горючего и раскаленного металла.
Не знаю, скучал ли я по Бёрн-Сити. Но скучал по солнцу, по нашему безжалостному солнцу. День медленно истекал в вечер, держал его, предобморочного, и вбирал в себя.
Ну привет, мой город. Помнишь ли ты меня? Скучал ли ты по мне? Должно быть, он и сам не знал, раз не отвечал.
Джон ждал меня в участке, потому я не стал медлить и быстро прошел таможенный досмотр, поправил рюкзак и зашагал из Космопорта. Нужно было взять такси. Пешком будет слишком долго идти. Я постоял у выхода из Космопорта: ветер бился в двери из бронированного стекла. Песок уже скрипел на губах, но очки защищали глаза. Я курил одну сигарету за другой и думал.
Дом мой стоит пустым. Айви следит за ним, убирает пыль, но молчание навсегда поселилось там, и я ничего не смогу с ним сделать. Мертвых не воскрешают. Я похоронил своих мертвецов, и почти о них не думаю.
Всю мою жизнь меня окружала смерть, так где же моя жизнь. Где она. Прошло четыре года… У японцев «четверка» означает «смерть». Как символично. Я выжил и даже повзрослел. Подростковый возраст миновал, теперь медленное фланирование от ужаса к отчаянию, и обратно. Иногда мне всё надоедает, и я днями туплю в комм-сеть. Но это быстро проходит: у меня слишком много дел, некогда расслабляться.
О Пате я тоже не думал. Почти.
Я стал просыпаться каждое утро от удивительного ощущения: какое счастье — мне на него наплевать. Моя надежда словно цветок, который одновременно сгнил и засох, а боль затаилась под тонкой кожицей успокоения.
Он был моей самой большой любовью. Я не знаю, что с ним стало: судили ли его, где он теперь. Жив ли он вообще.
Он предал меня.
Но я его любил. Как же я его любил. Никто мне его никогда не заменит. Никого нельзя заменить никем.
Кто он или никто, я так и не решил. Прошлое держит меня по рукам и ногам и молчит.
Хорошо, что молчит.
Я полюбил молчание. Оно — главное богатство, что у меня есть.
***
Джон — самолично! — писал какой-то отчет, когда я зашел. В помещении многое поменялось: мебель, цвет стен. Мебель теперь была деревянная, только узкие конторские шкафы были металлическими. Я присвистнул.
— Ничего себе, разжились.
Джон встал навстречу мне, раскрыл объятия:
— Спасибо Летиции и Эрику.
Джон обнял меня, подержал у себя.
— Я скучал, Марек.
Я пошмыгал носом, уткнувшись в его синюю клетчатую рубашку, ощущая запах Джона, запах старого друга, почти отца. Какие-то вещи не меняются. Например, рубашки Джона.
Джон отпустил меня и вгляделся в мое лицо.
— Ты бледный.
Я хихикнул. Всё, что осталось от Пата: его хихиканье, которое пристало и ко мне. Долгое эхо в необъятном пространстве космоса. И мои сны, где Пат говорит со мной, обнимая меня, говорит не умолкая.
— Мы все бледные, — я взглянул на руку. Синие венки бежали под белой, в синеву же, кожей, — сказывается отсутствие солнца.
— Лампы не облегчают?
— Я не люблю загорать.
Джон отвернулся, чтоб налить мне кофе.
— Натуральный, — он кивнул на кофейник.
— Я тоже пью натуральный, — я улыбнулся.
— Как ты вообще?.. — он за меня волновался, но что я мог сказать. Поинтересоваться: выгляжу ли я вообще человеком или совсем стал иной формой жизни?
— У меня всё хорошо, — ответил я, — Много работы.
— Кого ты оставил вместо себя?
— Помощницу. Подругу.
Джон ушел к одному из шкафчиков и что-то стал там искать. Я уселся за стол и стал перебирать листы эло-бумаги.
— А у нас тоже новые люди, — сказал Джон глуховато.
— Это понятно, — тихо ответил я.
— Стив ушел в Синий сектор. Томми и Раджнеш здесь. Мэривэн взяла себе помощницу.
— Интересно.
Мне не было интересно, но вроде как новости, я должен быть рад. Но я не рад. Эта жизнь идет без меня, и я в ней чужой.
— Еще кое-что, — Джон достал упаковку сухих галет.
Я с радостной улыбкой посмотрел на галеты.
— Галетки!
Может, если я поем, мне станет легче?..
— Еще кое-что? — я вскрыл упаковку и принялся за галету, запивая ее кофе.
Джон скорчил рожу.
— Сам узнаешь. Он обещал появиться.
— Кто?
Но Джон не успел ответить, потому что открылась дверь, и вошла незнакомая девушка. Стрижка-каре, светлые растрепанные волосы. Спортивная фигура. На девушке была бежевая рубашка и темно-синий комбинезон. Удобная одежда, надо тоже комбинезоном разжиться.
Джон представил девушку:
— Это Анна.
Я встал из-за стола и протянул девушке руку. Она взяла стул и села на него. Показала на пачку листов по левую руку от меня, я отдал их ей. Девушка, не говоря ни слова, уткнулась в листы.
— Я Марек, — обреченно сказал я.
Девушка улыбнулась. Она отложила листы и посмотрела на меня:
— Я знаю. Джон о тебе рассказывал, — она взглянула на меня весело, — в общем-то, когда он не говорит о деле, то говорит о тебе.
Джон подошел к Анне и взлохматил ее волосы:
— Ну хватит.
Анна схватила его за руку и ущипнула место чуть ниже большого пальца.
И тут я понял, что — да, я скучал. По ним всем, и по новым людям. По моей работе.
Я отхлебнул кофе и показал на пачку листов:
— Все сектора будут вместе работать?
Анна кивнула.
Дверь открылась снова, с грохотом, ударившись о стену.
Джон выматерился.
Я повернул голову на грохот и увидел Пата.
Ну что ж, жизнь до сих пор преподносит мне сюрпризы.
Пат был одет во что-то невообразимое: черную кофту, черные же короткие шорты и колготки в сетку. Ноги он брил, я заметил. А еще на Пате были сапоги-ботфорты без каблука. Черные.