Пора было также решать и вопрос о надлежащем материально-финансовом обеспечении советских людей, которые работали в восточноевропейских странах. Из-за обесценения местных валют они оказались в очень тяжелом положении, так как уровень их зарплаты оставался таким же, как и в прежние годы. Надо было переводить их зарплату на свободно конвертируемую валюту, которой в нашей казне остро не хватало.
С течением времени кое-какие вопросы, обозначенные в этой записке, удалось решить. Но не все и не в полном объеме. Нашу внешнюю политику на восточноевропейском направлении все охотно критиковали, делая при этом вид, будто решение многочисленных острых вопросов зависит только от МИД СССР. Однако сам характер этих вопросов был таков, что наша дипломатия могла лишь привлекать к ним внимание и уговаривать другие инстанции предпринять необходимые действия. А они либо не предпринимались, либо предпринимались с большим скрипом и зачастую оказывались потом неэффективными или недостаточными.
Прогрессирующий развал власти и порядка в стране острее всего сказывался именно в наших отношениях с бывшими союзниками, учитывая их объем, разветвленность, вовлеченность в них огромного количества людей. Какой-либо сбой в культурных связях, скажем, с Норвегией или Ирландией — это полбеды, и волнует он, как правило, лишь узкий круг заинтересованных лиц и учреждений. Поэтому и страстей вскипает немного и поправить дело сравнительно просто. Сбой же в культурных или научно-технических связях с Болгарией — это уже государственная проблема. Это иной масштаб, так как затронуты сразу десятки тысяч людей и множество организаций. Прекращение закупок железнодорожных товарных вагонов в Румынии — это опять огромная проблема, так как завод-производитель целиком сориентирован на производство этих вагонов для Советского Союза. Их больше никто не купит, и без работы оказываются тысячи людей. Правительство же СССР все более утрачивало рычаги, позволявшие ему принимать меры для решения подобных вопросов и выправления положения. Не было этих рычагов и на республиканском уровне, в чем быстро убедились восточноевропейские страны, несмотря на все попытки российских, украинских, казахских и прочих властей надувать щеки и рассматривать себя как новых партнеров во внешнеторговых связях.
На нас тем временем усиливался нажим по вопросу о Прибалтике. Ситуация складывалась довольно нелепая. В Вильнюсе регулярные войска захватили телебашню, была стрельба. В то же время в Москве все, начиная с президента, заявляли, что никаких приказов действовать войска не имели, что с обстоятельствами дела надо еще разбираться. Литовские власти, однако, прямо обвиняли во всем случившемся центр, рассылали своих эмиссаров по Западной и Восточной Европе, просили поддержки. В то же время действовать в соответствии с союзным конституционным порядком выхода из состава СССР, то есть проводить референдум, они не хотели, добиваясь, чтобы Президент СССР признал законным решение их парламента о суверенитете.
Но М. С. Горбачев не мог пойти на этот шаг хотя бы уже потому, что в этом случае был бы обвинен в Верховном Совете СССР в нарушении нового советского закона о порядке отделения и Конституции СССР. Это могло бы повлечь требование об его отставке. На Западе понимали это. Понимали и послы европейских держав, которых я принимал по прибалтийским делам в те дни.
Неправильно думать, что все на Западе так уж хотели немедленного отделения Прибалтики. Важнее было сохранить Горбачева и продолжить процесс реформ. Однако нас постоянно предупреждали, что в Прибалтике не должно быть применения силы. Не будет применения силы, вопрос о признании независимости прибалтийских государств не будет форсироваться и Западом, он будет предоставлен «естественному ходу событий» при должном уважении конституционных реалий и суверенитета СССР.
В Литве же дело опять дошло до применения силы. 25 января наш посол в Люксембурге сообщил, что политдиректора МИД стран ЕС в порядке «воспитательных мер» приняли решение передавать продовольственную помощь, кроме срочной, не правительству СССР, а только общественным организациям. Техническое содействие должно было быть заморожено вообще, переговоры о новом договоре между ЕС и СССР отложены. А. А. Бессмертных приглашали в Люксембург или Брюссель, чтобы объясниться. Встреча комиссии ЕС — СССР по экономическим делам должна была быть отложена. Французы перенесли сроки визита в Париж А. И. Лукьянова. Международный валютный фонд передвинул рассмотрение вопроса о нашем ассоциированном членстве.