В итоге имеем, что Святослав должен был родиться не позже 6437 (929 г.), т. е. через 16–17 лет после свадьбы. Но, применительно к тому историческому времени правитель (глава союза русских князей), не мог позволить себе так долго (16–17 лет) не иметь наследника. Для этой цели, если не могла родить сына законная жена, использовали наложниц. Например, Карл Великий — христианский король — кроме детей от законных супруг (их было 6), имел 4-х детей от 3-х наложниц. Оказывается, даже не требуется обращаться за обоснованием к язычеству, чтобы иметь наложниц при веровании в Христа. Поэтому совершенно логично и абсолютно в рамках той эпохи для наследника князю Игорю нужна была или вторая жена, или наложница (-ы).
С моей т. зр. и в полном согласии с историком А.С. Королевым [10], был выбран вариант наложницы. Именно такой вариант позволял летописцам не упоминать имя биологической матери Святослава, даже если это имя и было известно. Понятное пренебрежение монахов по отношению к наложницам (незаконным женам), если есть задача создать образ идеальной жены. “Отставной” жене (оскорбленной княгине Ольге) был отдан в вотчину город Вышгород, куда она и переехала с собственной дружиной.
Уточним возраст княгини Ольги на момент ее смерти согласно последним изменениям. При рождении в 903 г. ей на момент смерти было 66 лет. Много ли это? Например, Предслава, мать Ярополка, умерла в 990 году, не достигнув 60 лет, Рогнеда умерла в 1000 году, не дожив до 50 лет. Князя Владимира Титмар Мерзебургский в своей «Хронике», создававшейся в 1014–1018 годах, описывал как глубокого старика, когда тому было 54 г. Так что составители ПВЛ и жития могли ошибиться с возрастом, а могли действовать с определенной целью. Но факт в том, что на момент смерти княгиня Ольга была действительно стара для того времени. Ее этническое происхождение и статус до замужества пока не рассматриваем.
Отметим, что у князя Игоря были родственники (племянники), которые указаны в договоре с греками. Этот договор интересен еще и текстом, в котором заверяется договор с русской стороны. Вот как клянутся подданные князя Игоря в этом договоре: “А некрещении русь да полагають щиты своя и мечи свои нагы, и обручи свои и прочая оружья, и да кленуться о всем, и яже суть написана на харотье сей, и хранити от Игоря и от всехъ бояръ и от всех людий и от страны Рускыя въ прочая лета и всегда. Аще ли же кто от князь и от людий рускыхъ или крестьянъ, или некресщеный переступить все, еже написано на харотье сей, и будеть достоинъ своимъ оружьемь умрети, и да будет клятъ от Бога и от Перуна, и яко преступи свою клятъву. И обещася Игорь сице створити. И наутрея призва Игорь сли, и приде на холъмы, кде стояше Перунъ, и покладоша оружья своя, и щиты и золото, и ходи Игорь роте и мужи его, и елико поганыя руси, а хрестьяную русь водиша въ церковь святаго Ильи, яже есть надъ Ручьемъ, конець Пасыньце беседы, и козаре: се бо бе сборная церкви, мнози бо беша варязи хрестьяни.” Видим, что в договоре учитывается как наличие язычников, так и христиан (без конкретизации, какого толка) среди подданных князя Игоря. При этом указывается, что Игорь (и “поганыя руси”) клянется у Перуна. Это позволяет считать его язычником (со всеми вытекающими относительно погребального обряда).
По тексту летописей смерть Игоря датируется: В лето 6453 … и убиша Игоря и дружину его, бе бо ихъ мало. И погребенъ бысть Игорь, и есть могила его у Искоростиня города в Деревехъ и до сего дни. Исследователи этого исторического периода отмечают нестыковки с датой гибели князя Игоря. Датировке смерти князя Игоря в 945 году противоречит текст трактата Константина VII “Об управлении империей”, написанный в период 948–952 гг. Согласно этому трактату, князь Игорь считается живым — именно он назван в трактате архонтом Росии, а в Немогарде сидит Сфендослав. Не мог император в период написании трактата не знать ситуацию в государстве, которому он должен ежегодно выплачивать дань. Торговые караваны россов ежегодно приходили в Византию. Следовательно, император Константин VII был осведомлён о положении в киевском княжестве. Если принять, что это событие в летописи было записано с ошибкой в три года (разница между болгарской и константинопольской эрами), то возможная датировка гибели будет 948 г. При этом все встает на свои места: вычитая из 6453 цифры 5505 (болгарская эра), получим 948 г. Тогда можно понять и неосведомлённость императора: Константин VII начинал свой труд тогда, когда князь Игорь был ещё жив. В те годы князь Игорь, согласно историку С.Э. Цветкову [“Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава”. 2012. 468 с.]: “… во второй половине 940-х гг. Игорь преломил копье о карпатское Подугорье“, следствием чего стала запись в трактате Константина VII о пактиотах-лендзанинах. Это как раз те действия, о которых летописец умолчал по незнанию.