— Твое запястье,— повторил Стив.
Энди протянул руку. Контакт произошел.
— Это, как мне кажется, и есть канал Боргманна,— сказал Стив.— Вот, вот это.
Информация потекла от отца к сыну. Стив кивнул на картинку на экране Энди — вихри зеленого и пурпурного на оранжево-розовом фоне. Энди погрузился в систему и начал манипулировать данными, поступающими к нему через имплантат отца. То, что выглядело абстрактным, даже бесформенным, спустя мгновение начало обретать смысл. Он продолжал работать, кивая, хмыкая и бормоча что-то себе под нос.
— А вот здесь,— продолжал Стив,— я уткнулся в блокировку.
— Ага. Вижу. Порядок, па. Теперь все помолчите, пожалуйста.
Он наклонился к экрану, видя лишь его мерцающую прямоугольную поверхность. Он был один в комнате, один в мире, один во вселенной. Энсон, Стив, Фрэнк оказались вне его восприятия.
Канал вел к какой-то вычислительной машине, находящейся в Европе. Энди щелкнул мышью, отыскивая ее.
Куда его занесло? Во Францию? В Германию? Эти названия оставались для него пустым звуком. Хотя он вдоль и поперек изъездил то, что когда-то называлось Соединенными Штатами Америки, за пределами этой территории он ни разу не был.
Мне нужна Прага. Это где-то в Чешии. Нет, в Чехии. Черт, ну и названия, язык сломаешь. Клик, клик, клик. Хочу в Прагу, Прагу, Прагу. Прага! Родной город Боргманна. Это она? Да. Город Прага, Чехословакия.
Узор на экране выглядел очень знакомым. Внезапно до Энди дошло, что он его уже видел. Давным-давно, когда был мальчиком: этот сужающийся туннель с множеством разветвлений. Да, да. Когда-то он забрел сюда, даже не догадываясь, где находится, как близко от него горшок с золотом.
Но тогда он, конечно, заблудился тут. Неужели и сейчас произойдет то же самое?
Внезапно Энди услышал звуки — на него потоком хлынули слова на каком-то иностранном языке. Что за язык? Он понятия не имел. У отца наверняка были серьезные основания думать, что этот канал ведет к файлам Боргманна. Из этого и следует исходить. Ну, Боргманн был чех, не так ли? Тогда, может, это чешский язык или как там он у них называется? Энди вызвал из памяти файл-транслятор, запросил чешский отдел и получил ответ, что запрос не соответствует языку. Энди приказал транслятору самому определить, что это за язык. Таинственный, тот самый, чьи слова звучали у него в ушах. Ну так что?
«Немецкий».
Немецкий? Какого черта, при чем тут немецкий? На нем тоже говорят в Чехословакии? Что-то плохо верится. Ну, немецкий или нет, а без перевода все равно не обойтись. Энди приказал транслятору делать перевод с немецкого. Яволь. Пожалуйста, к вашим услугам.
Немецкие ругательства. По экрану заскользил поток слов, настолько грязных, что даже Энди стало не по себе. Тот, кто написал этот файл, был в бешенстве, просто в ярости, обнаружив, что Энди добрался до его запечатанного архива.
Да, да, да. Тут явно пахнет Боргманном!
Энди углубился в туннель.
— А теперь,— пробормотал он, обращаясь, естественно, к самому себе, поскольку, кроме него, во вселенной никого не было,— я должен взломать «дверь», на которую наткнулся Стив… Ага, вот она.
Да. Это и впрямь оказалось нечто выдающееся, хотя внешне вроде бы ничего особенного. Даже напротив — «дверь» как будто приглашала смело идти вперед, ничего не боясь. Что Энди и сделал, но только очень осторожно, помечая каждую свою предыдущую позицию. Шаг, еще шаг, еще. А когда он сделал еще один, то обнаружил, что с ним покончено. Никакой возможности спастись не было. Дверь-ловушка открылась на миллиардную долю наносекунды — и хлоп! Тут же закрылась снова. Прощай, болван!
Все правильно. Если хакер класса Стива безрезультатно бился об эту «дверь» на протяжении пяти лет, она и не должна быть простой. Она такой и не была.
Энди вернулся к помеченной им точке входа и начал все снова. Вперед по туннелю, да, поворот сюда, а потом туда. «Дверь» снова появилась в поле зрения, обманчиво маня и как будто говоря: все правильно, иди вперед, ничего не бойся. Вместо этого, однако, Энди послал вперед виртуального разведчика и, глядя его глазами, смог увидеть хищные челюсти «двери», алчно ждущие его не очень далеко впереди. Он посмотрел, как они поймали разведчика, и вернулся к точке входа.
Медленно, очень медленно. Эту штуку можно одолеть.
Работая отмазчиком, он не раз имел дело с вычислительными машинами Пришельцев и научился обходить ловушки такого типа. Если не удается пройти по одной тропинке, надо искать обходную.
Для такой работы требовалась очень большая память. Что же, обратись за помощью, если понадобится. Боргманн был очень хитер, это ясно, но в его времена все было немного по-другому; за последнюю четверть века Сеть Пришельцев стала гораздо более мощной и разветвленной, и Энди очень хорошо изучил ее.
Он решил подобраться к Боргманну не в лоб, а сбоку. Добрался по Сети до Стамбула, Йоханнесбурга, Джакарты, до Москвы, Бомбея и Лондона, а потом начал подкрадываться к тайнику в Чехии одновременно с нескольких разных направлений. Он как бы оказался сразу во множестве мест; если его отслеживали в одном, он прорывался из другого, с каждым шагом приближаясь все ближе и ближе. И в конце концов пробрался в чешский компьютер через заднюю дверь и подошел к тайнику Боргманна, так сказать, со «спины».
Теперь он снова видел «дверь». Она сияла в глубине туннеля, точно солнечный свет, и поджидала новых придурков, чтобы прикончить их. Но только теперь Энди оказался позади нее.
— Ну, иди сюда…— пробормотал он.
И тайный файл Карла-Гейнриха Боргманна поплыл прямо к нему в руки, словно славная маленькая рыбка, ждущая, чтобы ее пощекотали.
Энди и сам удивился, почувствовав, какое отвращение вызывает у него то, что он увидел в файле Боргманна.
Слой за слоем, в общей сложности, наверно, в милю толщиной — одно сплошное порно. Обнаженные женщины европейского вида с волосатыми подмышками и бесстыдно раздвинутыми ногами. Они смотрели в камеру с угрюмой покорностью, делая странные, вопиюще сексуальные и, на взгляд Энди, крайне отталкивающие движения.
Проблем с лицезрением обнаженных женщин у Энди не было. Но эти угрюмые взгляды, почти не скрывающие ярость женщин, и это чувство, что камера просто насилует их,— все это вызывало отвращение. Энди достаточно легко мог представить себе, как все происходило. Боргманн ведь был рупором Пришельцев, через который они доводили свои приказания до сведения завоеванной планеты. Он был хозяином людей-марионеток, Королем Земли, обладающим властью, уступающей лишь Пришельцам. И так продолжалось до тех пор, пока какая-то женщина не вошла к нему в личный офис — наверняка из тех, кому он доверял — и всадила нож в его внутренности. Обладая такой властью, он мог заставить любого делать все, что пожелает,— под угрозой еще более худшего и жестокого наказания. И, судя по всему, его желания были не слишком замысловатыми — чтобы женщина разделась перед ним и выполняла все его мерзкие инструкции, пока он снимает ее на видео; а потом он отправлял эти записи в свой архив.
Были там и другие материалы, свидетельствующие о том, что Боргманн делал кое-что похуже, а не только заставлял женщин непристойно извиваться по своей команде, исходя при этом слюной и снимая их на видео. Боргманн был тайным вуайеристом и шпионил за многими пражскими женщинами.
Энди нашел в его архиве целый склад видеодокументов, которые могли быть сделаны только с помощью «шпионского глаза», засланного в чужие дома. Ни о чем не подозревая, женщины занимались своими делами, переодевались, чистили зубы, принимали ванну, сидели на унитазе. И даже занимались любовью с приятелями или мужьями. И все это Карл-Гейнрих записывал и хранил, а теперь, спустя двадцать или тридцать лет, его тайную усладу обнаружил не кто иной, как Энсон Кармайкл Геннет Старший (Энди).
Этим порнофильмам не было конца. Боргманн, должно быть, половину Праги изучил с помощью своих «шпионских глазков». Наверняка обосновал это необходимостью тотальной слежки и навесил все расходы на муниципальный бюджет. Вот только отслеживал он исключительно женскую плоть. Не нужно быть пуританином, чтобы вас затрясло от файлов Боргманна. Переходя от одного материала к другому, Энди чувствовал, что глаза у него стекленеют, а в голове возникает болезненная пульсация. Сколько обнаженных женских грудей нужно увидеть, чтобы потерять всякие эротические ощущения? Сколько раздвинутых ног? Сколько вихляющихся задниц?