В результате он оброс буйными ребятами, которые почувствовали запах больших денег.
Одного из них он сделал руководителем «забойной», как он говорил, «Базовой фирмы».
Это был один из приятелей юности, который имел близких друзей в криминальных кругах – некто Александр Михайлович с вполне оправдывающей себя фамилией Волков, внешне похожий на простого деревенского мужика, а по характеру – на фанатически безудержного наглеца.
Он совершенно официально скупал предприятия с государственным участием и фирмы, имеющие проблемы с налоговой службой, выжимал из них все до копейки, не забывая своего учредителя, а потом сдавал криминалу. Те, получив эти трупы, доедали их уже, как муравьи. Причем наиболее квалифицированных людей быстро адаптировали под свои нужды. Александр Михайлович относился к типу так называемых «подъедал» распадающихся предприятий страны. Подробное повествование его деятельности могло быть предметом интереснейшего криминального романа. Возле Александра Михайловича остальным коммерческим структурам просто не имело смысла существовать легально и честно.
При всей привилегированности своего положения Альберт Иосифович теперь уже сам зависел от созданной им империи. И, надо заметить, все больше замыкался в себе, не имел полноценных друзей, жил вдалеке от семьи, в душе презирал людей и женщин, которым была определена цена. Все это он оценивал без малейших ошибок.
И освобождения от всего этого уже не могло быть. Критический путь разворота он миновал безвозвратно.
«Теория избранности народа не нова, так почему же не может быть избранным один человек?» – иногда задавался он вопросом.
Говорят, что бизнес сродни творчеству. Когда деньги рождают новые технологии, инженерные решения, воплощаемые в реальные проекты, это всегда прогресс. Но результатом большого богатства Альберта Иосифовича было уже созданное прошлым поколением производство, которое он не собирался существенно обновлять.
Он утратил основу понимания того, что достаток лишает человека самого важного природного стимула – борьбы за выживание.
И даже если бы ему захотелось изменить свою жизнь – увлечься тишиной, забыть про деньги и удариться в раздумья по осмыслению жизни, то уже впитанные его душой навыки и приобретенный характер не позволили бы это сделать.
Для благотворительности или меценатства Альберт Иосифович не имел необходимых струн души, поскольку для него было противоестественно сочувствие к жертве, и он даже скорее презирал ее.
Да и характер его не позволял быть жалостливым. По натуре он был игроком, а таких людей захватывает неудержимая страсть, из которой нет выхода.
Это может объяснить только понятие блатного мира: «Вход – рубль, выход – два».
Авантюра часто является составляющей двигателя прогресса, но душа, пораженная сомнительными помыслами, погибает на пути к нему.
Альберт Иосифович стал считать себя выше других, потом вообще отвлекся от человеческих душ и не замечал собственную. Он всегда считал себя выходцем из интеллигентной семьи. Интересно, что понятие «интеллигент» существует только в русском языке, а произошло оно от французского – intelligence, которое имеет определенное смысловое значение умственного развития человека, сродни творчеству. Странно, но в России все звучит по-иному. Вот и Альберт Иосифович то ли с усмешкой, то ли с удовлетворением вспоминал всегда современный анекдот на эту тему:
«Интеллигентные люди деньги имеют, а не интеллигентные постоянно о них говорят».
9
Звонок Николая Константиновича немного встревожил Римму Леонидовну. Она уже совсем забыла разговор с директором, а этот дотошный гомосек назойливо предлагал встретиться и обсудить обнаруженную ситуацию с новым сотрудником.
– Нет-нет, Николай Константинович, уж пожалуйста, решите сами… Директор же сказал, что можно лишить квартальной премии… или какие-нибудь наставления по вашей части… Да-да, я согласна.
Ей было на руку, что разговор с директором не дошел до конкретных разбирательств. Дело в том, что именно она и никто другой знала причину исключения из договора статьи о качестве и почти дословно помнила слова этого оригинального ухажера, представляющего контрагента.
Арсений Львович, приятной наружности пятидесятилетний брюнет, сраженный ее красотой, при каждом удобном случае подчеркивал это, естественно, не скупясь на необычные подарки и комплименты.
Римма Леонидовна сама не знала, почему ему искренне поверила, когда он, вручая ей шикарный букет цветов, сказал:
– Дорогая Римма Леонидовна, исключительно ради вас, я готов на все! Даже снизить цену договора, чтобы вы получили заслуженное одобрение своего руководства.