На бульварах в середине дня уже становилось жарковато, но от горячих солнечных ладоней на распаренном лице ему всегда становилось легче. Поскорее окунуться в привычные обеденные толпы, пробраться бочком поближе к раздаче, заказать у плотного азиата в тёмно-синем переднике традиционную коробку вока с морепродуктами под соусом «терияки», присесть себе в тенёчке, ему обычно помогало.
Лишь в третий раз непонимающе дёрнув запертую дверь, Жильбер совершил над собой усилие поднять голову.
С’е фермер ожордуит.
Жильбер поморщился от двух опечаток на табличке. Можно было и пограмотнее быть.
Погодите.
Он обернулся по сторонам, соображая. А где весь народ?
Гул голосов был куда громче обычного, но вокруг не было вообще никого.
Из соседней подворотни, стараясь изображать независимость, шмыгнул какой-то делового вида господин с портфелем, шмыгнул и пропал из виду.
И только тут до Жильбера донеслась первая волна амбре.
Вязкая вонь палёной резины шибанула в ноздри так, что слёзы вновь брызнули из глаз.
Да что же за такое, опять?!
Медленно, не торопясь, вальяжно, как в рапиде мимо него по пустынной мостовой прокатилась пылающая покрышка. Чёрная копоть поднималась за ней плотной удушливой волной, так что Жильбер машинально полез в карман за спасительным платком. Пропотевшая тряпочка не то чтобы спасение от последующих приступов астмы, но лучше, чем ничего.
Первая мысль — поскорее вернуться в стерильную рециркулируемую атмосферу лабы — была тут же отброшена. Чёрный провал силуэта только и ждёт своего часа, чтобы вернуться и поглотить его с головой.
Какие шутки, такими темпами он не работу — последние мозги потеряет.
Толпа между тем окружила Жильбера со всех сторон.
Разношёрстные группы в кислотного цвета водительских жилетах поверх цивильного волнами набегали на него из расчерченных наискось солнечными лучами клубов дыма, набегали, крича что-то про справедливые цены, и тут же уносились прочь, не обращая на потерянного Жильбера никакого внимания.
Их звонкие голоса под трещотку разбрасываемых по обочинам петард спутывались у него в голове в какую-то неразделимую звуковую фантасмагорию, из которой невозможно было вычленить отдельный крик или отдельную кричалку. Это звучало подобно колышущемуся неспокойному прибою, который, периодически приближаясь, обрушивался на голову Жильбера, к его облегчению унося с собой последние остатки мыслей.
Хорошо, как же хорошо!
Быть частью чего-то огромного, подобного морю колышущихся душ, что в едином порыве стремится обрушить свой гнев на любого, что посмеет ему противостоять.
И неважно уже, что и по какой причине привело сюда всех этих людей.
У нас есть права! И мы пришли потребовать, чтобы власти их уважали!
Жильбер стоял посреди бульвара и всё пытался сообразить, что же его заставляет так радостно трепетать — ну не чувство же единения с протестующими? Ему не были близки ни их лозунги, ни их методы. Вот и сейчас, вполне согласно логике происходящего, Жильбер отчётливо расслышал сквозь гул голосов покуда ещё далёкие полицейские сирены.
Эти ребята повадились, что ни день, жечь посреди города сначала покрышки, а потом и машины. Всё хорошо в меру. Правительство и так в наше время гораздо потакать любым прихотям толпы, стоило той хоть немного организоваться, чтобы конкретизировать свои требования. Но так скоро и до поджогов государственных зданий дело дойдёт.
Так что же его привлекало в этой толпе?
Догадаться было несложно. Сейчас ему как глоток свежего воздуха (так себе аллегория, Жильбер снова натужно закашлялся) нужно было отвлечься от мучившего его видения. Что-то такое, что помогало бы и дальше не проваливаться в чёрный колодец иномирья, что-то, что объединяло бы его мир и то неведомое, куда он неминуемо погружался, стоило ему хоть на секунду усомниться в реальности сущего.
Эта толпа была всеобща. Она будто служила каким-то единым знаменателем для всякой реальности на этом перекрёстке миров. Во всяком случае, именно она покуда не позволяла Жильберу окончательно сойти с ума.
Хотя бы на время.
Время.
То самое время, которое истекало из этого мира, просыпаясь сквозь пальцы на самое дно чёрного колодца.
Снова-здорова.
Толпа уже почуяла опасность. Сирены приближались со всех сторон, уплотняясь и замыкая ушедшее на запад вдоль бульвара начало колонны в звуковое кольцо. Забормотал матюгальник, затараторили покуда ещё недостаточно ритмичные удары бойцов республиканских рот дубинками о щиты. Но скоро они получит своё резонное развитие — зашипят водомёты, с глухими хлопками повалит слезогонка. Привычные ко всему местные уже полчаса как позакрывали все окна, да на всякий случай и ставни прикрыли — чтобы чего не прилетело.