Таррант обернулся к нему - и на мгновение Дэмьен увидел его лицо без какого бы то ни было напускного выражения. В черных жестоких глазах Охотника горел голодный огонь. Затем он исчез - и вернулась обычная маска. Кивком дав понять, что согласен смириться с присутствием попутчика, Охотник опустил заговоренную сталь в ножны, загасив тем самым и ее свет. В лунных лучах можно было с особенной остротой разглядеть, чего стоило ему это плавание, какого количества энергии он лишился. Даже натурального цвета кожи. Или нынешний - землистый - и был нормальным цветом лица для этого полутрупа? Дэмьен обнаружил, что не помнит, как Таррант выглядел до начала плавания.
Встав рядом с Охотником, он прислонился к идущим на уровне пояса поручням. Уставился в океанскую даль, составив Тарранту безмолвную компанию. Наконец пробормотал:
- На этот раз было скверно.
- Вы же знаете, что мне необходим страх.
- Хуже, чем в любой другой раз.
Охотник негромко хмыкнул:
- Вы уже выработали иммунитет против большинства моих трюков, преподобный Райс. В начале было достаточно заронить семя сомнений в вашу голову и дождаться, пока это семя само по себе не разрастется в кошмар. А теперь, если мне хочется устрашить вас - и продержать в сонном состоянии достаточно долго для того, чтобы насытиться вашим страхом, приходится проявлять куда больше... творческого дара.
- Ну да. Это понятно. - Дэмьен глубоко вздохнул. - Мне просто хотелось бы, чтобы вы не слишком злоупотребляли собственными наслаждениями.
Океан за бортом был тих и спокоен, волны исчезли, по водам пробегала лишь легкая рябь да вздымалась пена там, куда устремлялся нос "Золотой славы". Охотник вновь уставился на воду в надежде углядеть хоть какие-нибудь искорки Фэа.
- Что-нибудь видите? - в конце концов прервал молчание Дэмьен.
Таррант самую малость замешкался с ответом.
- Свет, но настолько слабый, что вполне может всего лишь почудиться. Или, не исключено, это первый импульс энергии, идущей с противоположной стороны или из глуби вод. С определенными оговорками я мог бы предположить, что мы проплываем сейчас над континентальным шельфом и, следовательно, вышли на мелководье. Но вода не так мелка, чтобы можно было произвести Творение, - добавил он. - Даже мне это не удается.
- Но скоро все изменится.
- Изменится, - согласился Таррант. - И если там окажутся люди...
Он не договорил до конца, однако своих зловещих намерений скрыть от собеседника не смог.
"То ты получишь подкормку, - подумал Дэмьен. - Мучая и убивая здешних женщин точно так же, как у себя в Запретном Лесу. Сколько же невинных будет загублено в результате того, что я взял тебя с собою? В результате того, что я уговорил тебя поплыть со мной?"
Но на этот раз самообвинение прозвучало у него в голове без прежней убедительности. Потому что, глядя сейчас на Охотника, Дэмьен видел перед собой не только существо, питающееся чужими страхами, но и колдуна, рискнувшего собственными душою и телом, пустившись в крайне опасное предприятие. Он вспомнил о буре, настигшей их посреди плавания, - услышал вой ветра, увидел, как перехлестывают через борт исполинские валы высотой в сорок, в пятьдесят, а то и во все шестьдесят футов, - это и впрямь было подлинное цунами, - и вспомнил, как сам думал тогда: все пропало, мы пошли на слишком большой риск, и чудовище экваториальных широт сожрет нас всех еще до полуночи. И тут на палубе появился Таррант. Неестественная тьма, вызванная бурей, позволила ему выйти на палубу в дневное время, хотя под редкими солнечными лучами, пробивающимися сквозь черные тучи, его кожа тут же шла красными пятнами. В одеянии из тонкого шелка, разметанном и частично изодранном штормовым ветром, он стоял, переплетя длинные пальцы в стремлении оказать поддержку. И затем из ножен был извлечен его меч заветный меч! - и энергия заговоренной стали прянула ввысь, ударила в самое сердце бури. Следующая волна, обрушившаяся на корабль, на миг остекленела и разбилась о палубу, а когда отхлынула, оставила на память о себе плоский кусковой лед. Где-то наверху с треском, похожим на ружейный выстрел, лопнул трос, и его обледенелые обломки посыпались на палубу. Но Охотник словно не замечал ничего этого. Мороз превратил его волосы в заиндевелую шапку, когда он, собрав силу меча, направил ее ввысь, все выше и выше, в самое сердце бури, нащупывая в нем слабую точку, чтобы заставить бурю или попятиться, или хотя бы ослабить свой пыл. Задача была, разумеется, недостижимой, но Дэмьен понимал: если кто-то и способен справиться с этим, то только Таррант.
И буря неторопливо, но однозначно пошла на убыль. Нет, не прекратилась, ни в коем случае не прекратилась, - да и нельзя же такую страшную бурю разогнать одним-единственным Творением, но чуть попятилась или, точнее, вильнула, так что события в ее эпицентре разворачивались теперь чуть к северу от корабля. Ледяные волны больше не перехлестывали через борт. Порванные паруса безвольно поникли. А сам Таррант...
...рухнул на палубу, едва над головой у него разошлись тучи и высоко в небе вспыхнуло солнце. Дэмьен бросился к нему на помощь, не то бегом, не то вскользь по обледенелой палубе. Собственным телом он закрыл Тарранта от губительных для того солнечных лучей, одновременно стараясь разнять судорожно сцепившиеся пальцы Охотника. И удалось ему это лишь с превеликим трудом. В конце концов он внес падшего Пророка в каюту, находящуюся под палубой, а в небе меж тем уже вовсю сияли убийственные для Охотника лучи...
И сейчас, глядя на Тарранта и вспоминая о событиях того дня, он подумал: "Если бы не ты, мы бы все погибли. Четыре дюжины трупов гнили бы сейчас на морском дне, наша миссия завершилась бы полным провалом. И нашему врагу больше ничто не противостояло бы, ничто не мешало бы захватить власть над миром и навязать ему свою волю. И разве ради такой цели нельзя пожертвовать одной-двумя жизнями? - И тут он вновь почувствовал, что впадает в отчаяние. - Но где же найти равновесие? Золотую середину? Как вообще следует относиться к подобным вещам?"
Бледные глаза в упор смотрели на него. Холодные, невероятно холодные. Промеряя глубины и пределы его возможностей. Взвешивая на весах его душу.
- Взяв вас собой, я понимал, чем придется расплатиться за такое решение, - признался наконец Дэмьен.
За бортом мирно плескалась вода.
"С Божьей помощью я уж как-нибудь постараюсь со всем этим управиться".
2
Земля! Берег был явно вулканического происхождения: остроконечные скалы из голого базальта или гранита, лишь редкие пологие склоны которых были покрыты каскадами растительности, в своей совокупности похожими на зеленый водопад. Береговой полосы как таковой не было, равно как и чего-нибудь другого, за что могли бы зацепиться мореходы, - лишь сплошная уступчатая стена зигзагообразно уходящих в море утесов, омытая пеной разбивающихся о нее океанских волн. Выглядело все это, мягко говоря, негостеприимно... а впрочем, ничего удивительного. Планета Эрна не славится ни удобными гаванями, ни пляжами.
Земля. Даже издали можно было почувствовать ее запахи и уловить ее шумы: вечнозеленые растения стреляли во все стороны семенами, расцветали первые весенние цветы, над головами у мореплавателей разносились крики морских птиц, выискивающих спокойные участки на поверхности воды, чтобы нырнуть в глубину за рыбой. Пассажиры "Золотой славы", общим числом человек сорок, собрались на носу корабля, жадно всматриваясь в первые картины мест, слывших землей обетованной. Кое у кого из них имелись миниатюрные подзорные трубы - ими снабдил мореходов Таррант - и они бережно, как священные реликвии, передавали их из рук в руки, если не из благоговения перед Древней Наукой, то из страха перед самим Таррантом. Их собственные приборы давным-давно вышли из строя, как и почти все остальное корабельное оборудование; отсутствие земной Фэа на океанском просторе обесточило их, выжав досуха. Это удивило - и напугало - всех, кроме Охотника.