Милостью Божьей и при помощи Святого Огня Сиани, Хессет и мне удалось вырваться из обрушивавшегося подземного лабиринта, не получив никаких увечий. Охотнику повезло куда меньше. Вынужденно поставленный перед выбором принять стопроцентно гарантированную смерть от рук наших врагов или же почти столь же вероятную гибель под лучами солнца, Охотник выбрал последнее, и, возможно, к настоящему времени его уже нет в живых. Дай Бог и мне в свой последний час найти в себе такие же силы и мужество и покориться неизбежному с не меньшим достоинством. Принеся себя в жертву, он уничтожил и похитившего память Сиани демона, и к ней сразу же вернулись все ее былые способности. И мы пустились в долгую дорогу домой - в края, населенные людьми.
Как бы мне хотелось, чтобы все этим и закончилось.
В данную минуту, пока я сочиняю Вам это письмо, ракхи охотятся на последних из числа так называемых демонов, окончательно освобождая свою землю от их влияния. Да только, Ваше Святейшество, никакие это не демоны. Истину удалось открыть Хессет. Именно она обнаружила, что демоны - точно такие же ракхи, как она сама, некоей дьявольской волей обреченные на эволюцию в направлении, превратившем их в подлинных чудовищ. Что же за дьявол смог сознательно изменить саму природу аборигенов так, что их естественная натура оказалась полностью подавленной и они стали вынуждены питаться чужими душами? И какой смысл мог заключаться в том, чтобы сделать этих несчастных ночными созданиями - ночными в такой степени, что, едва попав под лучи солнца, они погибают? Я, Ваше Святейшество, страшусь ответов, которые можно получить на эти вопросы. Там, на востоке, угнездилось и пустило корни некое Зло, голод которого не ослабевает на протяжении веков, а терпение позволяет медленно и тщательно перестраивать в сторону извращения саму Природу, - и нам необходимо управиться с этим Злом как можно скорее, пока оно, потерпев поражение сейчас, не успело извлечь из него должного урока. Пока оно не получило возможности нанести ответный удар.
Я отправляюсь на восток, в гавани Шельфа, надеясь как-то пробраться на Новую Атлантиду. Сиани говорит, что в ее родном городе найдутся мореходы, готовые за хорошую цену пойти на риск подобного плавания, найдутся и люди, согласные предоставить деньги, если они усмотрят в этом для себя дальнейшую выгоду. Надеюсь, мне удастся собрать полный экипаж смельчаков. В прошлом переправиться через смертоносные воды пытались пять экспедиций, и, хотя никто так и не вернулся обратно, не исключено, что кому-то из них удалось достичь противоположного берега. А если это и впрямь так, то остается надеяться на то, что Господь оберег их от свившего себе гнездо на востоке Зла, и тогда они, не исключено, станут нашими союзниками. А если нет... Что ж, тогда, Ваше Святейшество, это означает, что сражение будет еще грандиозней. Разве не Вы сами сказали однажды, что человеку порой удается в одиночку одолеть целое воинство?
Со мной отправляется Хессет. Она говорит, что таково ее право и таков ее долг. Удивительно и трогательно наблюдать проявления альтруизма в ее душе - в душе ракхене по происхождению, но столь бесконечно похожей на человеческую. Что же касается падшего Пророка... Ему удалось избежать мгновенной смерти, и я не знаю, ликовать или рыдать должен мир живущих, обреченный и впредь терпеть с его стороны новые утеснения. Но если его сила обратится во благо в соответствии с нашими замыслами, то шансы на успех всего предприятия возрастут тысячекратно.
"Заставь зло служить благой цели, - писал Пророк, - и ты навеки изменишь его природу". Надеюсь, что с ним самим именно так и будет.
Таким образом, Ваше Святейшество, как только я запечатаю это письмо (и найду надежного гонца, что в этом городе дело весьма нелегкое), мы выедем в Фарадей. Если удача не оставит меня, то нам удастся найти корабль и собрать экипаж своевременно, и тогда мы воспользуемся весенними течениями и избежим сезона штормов. Но только если я сам не замешкаюсь. Ваше Святейшество, я прошу Вашего благословения. Благословения если уж не мне самому, то моему предприятию. Меня глубочайше печалит невозможность вернуться в Джаггернаут с тем, чтобы испросить Вашего благословения лично, с тем, чтобы встать перед Вами на колени в традициях нашего Ордена и возобновить свой обет, но на это никак не хватает времени. Да и кто возьмется сказать, как далеко зайдет Зло, пожирающее человеческие души, если предоставить ему отсрочку еще на год? Мне ведомо, что Вы одобрили бы мою миссию и санкционировали ее срочность, имейся у нас такая возможность. На этом я заканчиваю письмо и присовокупляю к нему всю информацию, собранную мною за последние месяцы, и отправляю все это в Джаггернаут вместо того, чтобы вернуться самому. Да послужат Вам собранные мною материалы наилучшим образом. С Божьей помощью я вернусь и с победой, и с дополнительной информацией.
Преданный и послушный
Слуга Ваш и Господа
Дэмьен Килканнон Райс,
Рыцарь Ордена Золотого Пламени,
Член Союза Восхода Земли-Звезды".
Живое воплощение гнева, духовный владыка Джаггернаута мерил комнату яростными шагами. От письменного стола к окну и обратно, по завершении каждого цикла бросая на Дэмьена укоризненный взор. Скованное внутренним напряжением тело; ряса цвета слоновой кости, качающаяся по комнате стрелкой грозного маятника.
И наконец плотину молчания прорвало.
- Как вы посмели!.. - прошипел Патриарх. Именно прошипел, однако ярость, которой было начинено шипение, производила эффект практически оглушающий. - Как вы посмели решиться на такое на свой страх и риск, прислав, вместо того чтобы приехать лично, эти бумаги... Как будто я и впрямь удовольствуюсь подобным суррогатом. - Он грохнул кулаком по стопке бумаг, лежащих на письменном столе. Письмо Дэмьена. Путевые заметки Дэмьена. Стопка, в целый дюйм толщиной, с записями из страны ракхов. С записями об Охотнике. - Как будто обыкновенная бумага может послужить оправданием личному отсутствию. Как будто заметки и зарисовки способны заменить надлежащую процедуру!
- Ваше Святейшество... - Дэмьен судорожно сглотнул, борясь с гневом, который в свою очередь уже поднимался волной из глубин его собственной души. Однако необходимо было сохранять хладнокровие, хотя бы внешне. Прав он или нет, не такого отношения к себе он заслуживает... но он понимал также, что Фэа, обволакивающее их обоих, частично провоцирует его на неподобающий ответ, ведь структура и силовые потоки этой силы уже изменены яростью Патриарха в такой степени, что и на него самого накатывает точно такая же ярость. "Все ты понимаешь, только нечего ждать помощи от своего понимания", - мрачно подумал он. Если он ответит Патриарху в той же мере, хуже того, если осмелится в его присутствии воздвигнуть Щит, это будет равносильно самоубийству. Так что священник заставил себя заговорить тихо, вкрадчиво, чуть ли не униженно. - Я прошу вас учесть и взвесить...
- Я все учел и взвесил, - резко перебил его Патриарх. - Уже несколько недель назад. Когда пришло ваше донесение. За вычетом часов, отведенных на сон, я только и делал, что взвешивал и учитывал... и с каждым новым доводом ситуация казалась мне все худшей и худшей. - В насмешливом изумлении он покачал головой. - Неужели вы и впрямь полагаете, будто я не разгадал ваших истинных планов? Неужели вы и впрямь полагаете, будто я не понял, ради чего прислали вы мне свою писанину?
- Я считался с возможностью собственной гибели, - твердо заявил Дэмьен. - И полагал, что на этот случай необходимо передать Вам всю информацию, которая понадобится в обращении с Охотником, если он вернется в мое отсутствие...
Взгляд синих глаз был устремлен на него, в их глубинах не промелькнуло и искорки понимания и прощения.
- Причина не в этом, и вы сами прекрасно это понимаете. Причина в том, что вы не смогли вернуться сюда. В том, что вы полностью пренебрегли моим авторитетом. Вы ведь не просто прислали мне донесение - вы прислали его вместо того, чтобы явиться лично! И, как мне представляется, нам обоим ясно, почему вы поступили именно так.