Мы с верзилой одновременно спустились со своих веревочных лестниц и пошли друг другу навстречу.
— Ты куда прешь, слепая скотина? — заорал на меня верзила, еще на подходе.
— А поздороваться? — спросил я.
— Я тебе покажу «поздороваться»! — проорал верзила еще громче. — Сначала научись дирижаблем управлять, невежда, а потом уже здоровайся с приличными людьми!
С этими словами верзила ухватил меня за грудки и легко оторвал от земли.
— Э! Э! — предупредил я. — Отпусти, а то хуже будет.
— Что???
Верзила размахнулся правой рукой, чтобы ударить: его левая рука при этом продолжала удерживать меня над землей. Мои руки были свободны, поэтому я приложил верзилу раскрытыми ладонями по вискам, как в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих». Я ожидал, что верзила немедленно отпустит меня и схватится за виски, но верзила все-таки завершил начатый удар. Потрясенный ударом, я отлетел в сторону, метров на пять, но мой противник тоже присел на землю, ухватываясь за виски.
Вскочили на ноги мы практически одновременно. Верзила, осознав, что перед ним достойный противник, сделался осмотрителен. Я, не вполне придя в себя после пропущенного удара, стал осмотрителен не менее.
Мы обошли друг друга по кругу, затем ринулись в бой. Страшный кулак пронесся молотом мимо моего подбородка, я в свою очередь поймал верзилу на апперкот правой, затем добавил бэкфист. Однако, верзила не сломался и засадил мне коленом в живот. Мы оба охнули и отступили.
— Для дирижаблиста ты неплохо умеешь постоять за себя, — заметил верзила.
— Да и ты ничего, — ответил я.
После этого я оттолкнулся от земли, разбежался и нанес верзиле джампинг-кик. Противник успел увернуться, но не полностью: моя верхняя пятка просвистела над его головой, но нижняя пришлась как раз в челюсть. В то же самое время некая грозная сила перевернула мое пролетающее тело и направила полет в другую сторону. Это верзила ухватил меня за ноги и отбросил в сторону от себя.
Краем глаза я уловил движение — Ермолай бежал ко мне на подмогу с топором.
— Не надо, Ермолай, я его сам сделаю, — крикнул я.
— Ха-ха-ха! — захохотал верзила. — Так ты благородных кровей?
— А что, по мне не заметно? — удивился я.
— Граф Григорий Орловский, — представился верзила.
— Князь Андрей Березкин, — представился я.
— Еще один раунд, князь?
— А пожалуй, граф.
Мы встали в стойки. Не жалея выпрыгивать высоко — я уже убедился, что в драке с графом это бесперспективно, — я сделал обманное движение и провел лоу-кик. Одновременно получил чувствительный удар в плечо. После графских ударов тело болело, как после автокатастрофы. Противнику было не легче: мой лоу-кик достиг цели — я видел, что у графа Орловского свело судорогой ногу.
— Андрэ, прекрати драться! — крикнула спустившаяся с дирижабля Люська. — Ну сколько можно!
— Извини, граф, но слово жены для меня закон. Я больше не намерен вас калечить.
— Сударыня! Сейчас вы спасли своего мужа от растерзания, — сообщил любезный граф, обращаясь к моей жене.
Мы оба рассмеялись.
— Куда путь держишь, Андрей? — поинтересовался Орловский.
— На Урал, — пояснил я, начиная испытывать к этому человеку симпатию. — Желаю посетить демидовские заводы, на которых производят наладонники. Заодно посмотреть, не оттуда ли берут начало силовые дороги.
— А в самом деле, откуда берут начало силовые дороги? — задумался граф. — А кто его знает?! Однако, желаю удачи в твоем, Андрей, путешествии.
— А ты куда направляешься? — в свою очередь спросил я.
— Гощу в имении у приятеля. Решил порыбачить, а тут такая неприятность. Однако, это я виноват. Приношу извинения тебе, Андрей, и твоей прекрасной даме.
— Люси, моя жена, — представил я Люську.
— Очень, очень приятно, прелестная Люсьена, — произнес граф, лобызая даме ручку. — Но, к сожалению, вынужден откланяться. Рыбалка окончена, сегодня же должен отбыть домой, в Петербург.
Мы расцепили дирижабли и, обменявшись емейлами, попрощались.
«Святой Петр» взлетел и скрылся за рекой, а мы взяли курс в противоположную сторону, на Урал. До Урала оставалось совсем немного.
Я, через три дня
Через два дня поднялся сильный ветер. Мы с Ермолаем налегали на весла, но дирижабль относило к югу. В конце концов мы бросили бессмысленную работу, и отдались на волю ветра. Ветер понес дирижабль прямиком к Самаре.
Когда внизу показался тянущийся вдоль берега город, мы с Ермолаем стали искать, где бы припарковаться. Ни одного места вблизи от города не находилось: они были либо застроенными, либо слишком неровными, не подходящими для парковки, либо попросту занятыми другими дирижаблями.
— Придется на платную, — сказал я Ермолаю.
— На платную, так на платную, — пробурчал Ермолай и принялся выгребать в сторону.
Вскоре мы обнаружили платную стоянку дирижаблей и удачно припарковались. Выбросив лестницу, спустились вниз вчетвером.
— Сколько за сутки? — спросил я охранника.
— Гривну, барин.
— Почему так дорого?
— Дык инфляция.
Пришлось заплатить гривну. По крайней мере, на платной стоянке можно было не беспокоиться за дирижабль: не украдут. Стоянка была обнесена колючей проволокой, а на входе у посетителей спрашивали входные билеты.
— Ну, — сказал я, поворачиваясь к Ермолаю и Натали, — вы можете прогуляться по городу. До вечера время имеется. Да и мы с Люси прогуляемся.
Мы с Люськой взялись за руки, вышли со стоянки и отправились бродить по незнакомому городу.
Самара была большой, красивой и однообразной: напоминающей все приволжские города, в которых ты побывал ранее. И еще она была необъятной. Мы живо раскаялись, что решили обследовать ее пешком, а не облететь на дирижабле.
Утомившись, наняли экипаж и поехали в центр, где облюбовали себе небольшой французский ресторанчик.
— Ах, Андрэ, — сказала Люська. — Я так рада, что не послушалась папан и поехала с тобой на Урал. Путешествовать — это прекрасно. Может, после Урала слетаем на Дальний Восток?
«Нет, у нас путешествие в Гренландию», — вякнул внутренний голос.
— Не знаю, любимая, — ответил я Люське. — Не исключено, конечно, что слетаем и на Дальний Восток, однако это слишком далеко. Мы с Ермолаем уже полторы недели на веслах, а нам еще обратно грести.
— Извини, Андрэ, я не подумала.
Подошел половой, и я сделал заказ. В ожидании, мы принялись болтать. В этот момент один из посетителей выхватил из кармана нож и закричал:
— Это ограбление! Все молчать, а то зарежу!
Дамы взвизгнули, но, увидев в руках грабителя нож, успокоились.
— Выложить деньги и драгоценности!
Посетители принялись выкладывать требуемое. Люська взглянула на меня вопросительно. Я, не желая портить хорошее настроение, пожал плечами и выложил на стол имевшуюся у меня сумму.
Дошла очередь до нашего столика. Грабитель забрал деньги, затем взглянул на меня и, поигрывая ножом, приказал:
— Ну ты! Быстро выложи все из карманов.
Я встал со стула и выложил оставшееся в карманах: носовой платок с вензелем Озерецких, айфон, эмоушер и первертор. Носовой платок грабитель оставил мне, а за айфоном, эмоушером и первертором потянул руку.
— Я бы на твоем месте этого не делал, парень, — заметил я проницательно.
— Это почему?
— Вот это айфон, — сказал я, показывая айфон.
— А то я не вижу? Это так теперь наладонники в Петербурге называют? Мне в самый раз подойдет.
— А вот это эмоушер, — продолжил я, демонстрируя эмоушер.
— Безделка женская что ль? — протянул грабитель недоверчиво. — Вроде не золотая. Даже не серебряная.
— Это штука определяет эмоциональное состояние человека, — пояснил я. — Вот смотри…
Я нацепил парню эмоушер на запястье — причем той руки, которая держала нож, — и включил софтину. На экране айфона заплясало черное пламя.
— Видишь, — пояснил я. — Пламя черное. Таким образом, тебя одолевают негативные эмоции. А если бы тебя одолевали позитивные эмоции, пламя было бы красным. К примеру, как у меня, — добавил я, снимая с руки грабителя эмоушер и надевая на собственное запястье.