— Слышь, мужики, — сказал я. — Дело есть.
— Какое? — поинтересовался один, не оставляя костей.
— Хочу себе наладонник собрать, то есть из комплектующих. Не можете пособить?
С помощью этого вопроса я рассчитывал выяснить, имеются ли на заводе комплектующие.
Работяги заинтересовались. Как один, они бросили кости и вытащили из карманов по наладоннику. Одежда на работягах была крестьянская, да и рожи тоже, но наладонники вытащили из карманов дорогие, не по чину. Сразу видно: работают в сфере высоких технологий.
— Такой подойдет? Ща мы тебе раскрутим…
— Нет, нет, — пояснил я. — Я хочу собрать новенький, из отдельных комплектующих. Мне б комплектующие.
Мужики переглянулись.
— Из бракованных могем вытянуть. Бракованных вон столько валяется.
Я взглянул в указанном направлении и обнаружил кучу поломанных наладонников всех видов и марок, небрежно сваленных на подстеленный кусок картона.
— Нет, мужики, не пойдет, — сказал я. — Давайте еще раз. Мне нужны новые комплектующие. Не из новых наладонников, и не из старых. Отдельные, только что завезенные. Условно говоря, свежак. Я хочу из этих комплектующих собрать себе целый наладонник. Теперь поняли?
— Не могем, — ответил один мужик коротко.
— Где ж мы тебе свежак возьмем? — укоризненно добавил второй.
Работники Быньговского гаджетного завода взялись за доминошные кости.
Таким ответом я был полностью удовлетворен. Если работники не могут достать на заводе комплектующие, значит, эти комплектующие в природе отсутствуют. Что в свою очередь означает: протечка во времени имеет место здесь.
Раздумав обходить территорию по периметру, я вернулся к дирижаблю знакомым путем. Настроение у меня было приподнятым. Еще немного, и протечка будет обнаружена. Скоро, очень скоро потребуется помощь моих друзей-кенгуру.
Я, на следующий день
О постоялом дворе я позабыл, поэтому пришлось сказать, что все постоялые дворы с клопами. Переночевали на дирижабле.
На следующее утро мы с Люськой отправились на Быньговский гаджетный завод с официальным визитом.
По знакомой дороге дошли до заводских ворот и обратились на проходную. Видя нас, охранник замахал руками:
— Туристам туды, туды! — и показал на отдельный вход поблизости.
Вход поблизости в самом деле оказался для туристов. Я оплатил экскурсию. Приняв деньги, барышня на кассе мигом заперла кассовое помещение и, оказавшись одновременно экскурсоводом, повела нас на территорию.
— Меня зовут Глафира. Сейчас я покажу вам Быньговский гаджетный завод и расскажу о нем, все, что вы хотели узнать.
«Так ли уж все?» — подумалось мне.
— Быньговский гаджетный завод был замыслен известным купцом Никитой Демидовым в начале прошлого века, в связи с недостатком в России современных гаджетов, — начала рассказ Глафира. — По мысли купца, Россия была достойна гораздо лучшего. Иноземные купцы неохотно везли гаджеты в Россию, поэтому Демидов решил организовать самостоятельное производство. В 1716 году строительство завода началось. Дабы не догонять, но быть впереди остального мира, Демидов привлек к разработке гаджетов лучшие отечественные умы, из приходских математических школ. Несмотря на активное противодействие со стороны Петербургской академии наук в лице академиков Блюментроста, Бильфингера и Шумахера, разработка гаджетов была завершена в кратчайшие сроки. Всего лишь через два года Быньговский гаджетный завод был построен, а еще через неделю выдал первую продукцию… Добро пожаловать в демидовский музей.
Отдельная изба, в которую Глафира нас привела, действительно представляла собой музей. В красном углу, вместо образов, висел портрет купца Николая Демидова.
— Взгляните на первый российский гаджет, выпущенный Быньговским гаджетным заводом.
Первый российский гаджет представлял собой механическое устройство размером с телевизионную панель. Экран был черно-белым. Подзаряжать гаджет надлежало вращением рукояти, выставленной рядом в отдельной коробочке.
— Когда подзарядка окончена, устройство издает мелодичный сигнал, — с гордостью рассказала Глафира.
— Минуточку, минуточку, — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что всего через сто лет после этой поделки вы научились выпускать вот такие изделия?
Я вытянул из кармана айфон.
— Это не наша модель.
— Извините, я ошибся. Люси, достань, пожалуйста, свой наладонник.
Люська протянула экскурсоводу наладонник, и Глафира немедленно опознала серию, производимую на Быньговском гаджетном заводе:
— Да, это наша продукция. Очень качественная модель, пользующаяся заслуженным спросом.
— Что-то у вас не сходится, — заметил я. — Какая-то альтернативная история получается. Я должен поверить, что сначала вы выпускали вот это, — я указал на старинную модель, — а через какие-то сто лет стали выпускать вот это? — я указал на наладонник в руках жены.
— Научно-технический прогресс, — улыбнулась Глафира.
— Ах так? — возмутился я. — Хорошо. Допустим, вы правы. Но покажите мне в таком случае производство микросхем для наладонников. Тогда я вам поверю. Вы можете провести нас в цеха и продемонстрировать, где и каким образом производят микросхемы для наладонников?
— Микросхемы на Быньговском гаджетном заводе не производят. — удивилась Глафира. — Мы лишь упаковываем наладонники, наклеиваем стикеры, отгружаем готовую продукцию покупателю…
— Ааа! — вскричал я торжествующе. — А откуда в таком случае берутся микросхемы и другие комплектующие для наладонников?
— Как откуда? Из месторождений, естественно, — пояснила экскурсовод. — Корпуса добывают где-то под Петербургом, я точно не помню. А микросхемы под Москвой, разумеется. Бородинское месторождение микросхем, разве не слышали?
Я покачнулся, как и окружающий мир в моих глазах. Бородинское месторождение микросхем? Что же это получается?! Наладонники доставляют на Урал для упаковки. Следовательно, протечка во времени не на Урале, а в Бородино! И еще где-то под Петербургом, откуда доставляются корпуса для наладонников.
Совпадение с Бородино, разумеется, не случайно. Зачем вообще Наполеон напал на Россию? Что ему в России делать? А если представить, что французы рвутся в Россию не просто так, но с известным намерением, квест начинает помаленьку распутываться.
Французам стало известно о протечки во времени, и Франция напала на Россию. Причем французов интересует вовсе не Москва, а в первую очередь Бородино — богатейшее месторождение микросхем в Подмосковье. Поэтому, кстати, Кутузов и вынужден был оставить Москву после потери Бородина. Месторождение потеряно, больше защищать нечего. Если бы Наполеон не вынужден покинуть Москву, следующая битва состоялась бы под Петербургом. Не за российскую столицу, а за месторождение корпусов для наладонников.
Стала ясна моя ошибка. Я направился на Урал, тогда как следовало торопиться в Бородино — на Бородинское сражение. Там, именно там разворачивались главные события, от которых зависело существование нашей вселенной.
— Андрэ, с тобой все в порядке? — забеспокоилась Люська.
— Да, прошу прощения, — извинился я.
В это время Глафира демонстрировала полный модельный ряд наладонников, выпускавшихся Быньговским гаджетным заводом.
Теперь я понимал: музейные экспонаты — грубая историческая подделка. На Урале — с того момента, как в 1812 году открылась протечка во времени, — начали выпускать наладонники последней модели. Не было черно-белых экранов и вращающихся ручек для подзарядки: имела место тривиальная протечка во времени. Протечка сопровождалась уверенностью в естественности происходящих процессов, поэтому лишних вопросов не задавали. Абсурдность существования в 1812 году наладонников, равно как силовых линий и дирижаблей, была ясна только мне — представителю последующих поколений. Объяснить аборигенам во времени действительное положение дел не представлялось возможным.
Сопровождаемые Глафирой, мы с Люськой обошли все производственные строения, и ни в одном из них я не заметил ничего похожего на линяющее пространство и световой луч. Более того, мы подошли к разгружаемым на площадке грузовым дирижаблям, и я смог наблюдать, как биндюжники вытаскивают из корзины картонные коробки. Одна из коробок упала и разбилась, из коробки посыпались готовые к употреблению наладонники.