— Затем, что семья в таком случае погибнет, вместе с остальным человечеством, — повторил я, не надеясь уже на понимание.
— Я здравомыслящий человек и не верю в подобные истории.
— Хорошо, я вам скажу, — решился я. — Если протечка во времени не будет устранена, нашу вселенную уничтожат разумные кенгуру, которые ее создали.
— Кого создали кенгуру? — спросил Иван Платонович с некоторым подозрением.
— Вселенную.
— Мужайся, доча, — сказал Иван Платонович, обхватывая Люську за затылок обеими руками и заглядывая в ее глаза с отцовской тревогой. — Быть вдовой не есть конец жизни. Ты еще станешь счастлива.
— Ну папан… — начала Люська.
— Прошу прощения, но у меня в гостинице назначена деловая встреча. Меня дожидаются, неудобно.
С этими словами Иван Платонович сунул правую руку в карман, где у него лежал пистолет, и удалился к лифту. А мы с Люськой вышли из «Европы», взяли экипаж и направились в Академию наук.
Я, сразу после
В Академии нас с Люськой ожидал академик Ефимов — именно с ним, по наводке графа Орловского, была назначена встреча. Нам указали лабораторию, в которой в данный момент работал академик, и мы, постучавшись, зашли.
Стучаться не было необходимости: в лаборатории стоял грохот и электрический треск — наш стук все равно никто не услышал. Помещение было заполнено аппаратами — насколько можно понять, вырабатывающими и передающими электричество. В основном, аппараты состояли из перекрученных проводов, рубильников и изоляционных материалов. Форма была совершенно разнообразной: кубической, округлой, удлиненной, с торчащими из приборов молниеотводами или наоборот, в чем я совершенно не разбирался. И все это хозяйство жужжало, искрило, потрескивало и сотрясалось, наполняя помещение запахом жженой резины. Несколько человек в темных халатах наблюдали за этой электрической вакханалией, время от времени делая пометки в наладонниках.
— Академика Ефимова! — крикнул я в ухо ближайшему из работников.
— Чего? — крикнул, не расслышав.
— Академика Ефимова, — заорал я что есть мочи.
Работник указал пальцем на одного из своих коллег, в таком же темном халате, как у остальных.
— Академик Ефимов? — закричал я в ухо указанному человеку. — Разрешите с вами пообщаться?
Академик — нестарый еще человек с подкрученными вверх усами и небольшой остроконечной бородкой — кивнул и жестом пригласил проследовать за ним, на выход.
Кабинет оказался поблизости лаборатории. По крайней мере, в нем было тихо. Академик предложил нам с Люськой присесть и спросил у дамы разрешения закурить. По бархатному голосу я мигом узнал человека, с которым не так давно разговаривал на промежуточной стоянке в Новгороде.
— Пожалуйста, курите, — разрешила Люська.
Ефимов закурил и спросил, чем, собственно, обязан.
— Граф Григорий Орловский рекомендовал вас как лучшего в Петербурге специалиста по силовой энергии.
Ефимов засмеялся.
— Можно сказать и так. Если кто-нибудь вообще в этом вопросе разбирается.
— Так что же такое сила?
— Если бы я знал, то не был бы специалистом. В том весь фокус, что не знаю.
— Как же так? Силовой энергией все пользуются. Разве не благодаря усилиям ученых?
— Официально считается, что именно благодаря им. У меня даже обширный — можно сказать, энциклопедический — труд имеется на данную тему, с описаниями, что и когда изобреталось. То есть полный исторический экскурс в процесс изобретения и строительства силовых дорог, в динамике. Начиная с древнеримских силовых дорог — они, кстати, функционируют по сей день — до последних нововведений. Очень подробный труд, с рисунками и фотографиями.
— За чем дело стало? Я готов данный труд приобрести.
— Это несложно, зайдите в любой книжный магазин. Да и напуглить можете при желании. Беда в том, что, во-первых, я не помню, как я данным трудом занимался…
— Что, простите?
— Я не помню, как написал данный труд. Такое вот удивительное признание. Фамилия на обложке моя, дома даже рукопись валяется, исписанная моим почерком, но вот как сочинял, разрази гром, не вспоминается.
— Причуды памяти?
— Возможно, возможно. Но что удивительно. Начинаешь перепроверять изложенные в книге факты, и ничего не подтверждается. То есть подтверждается ссылками на другую справочную литературу, а исторических сведений не находится.
— Но ведь силовые столбы имеются — вон, вдоль дороги стоят. По ним разве не ясно, что собой силовая энергия представляет? Тем более вы сами сказали: древнеримские силовые дороги до сих пор используются.
— Использоваться используются, да только понять по ним, как работают, совершенно невозможно. Собственно, как и по современным. Для чего все эти эксперименты в лаборатории, вот которые вы видели? Для того, чтобы понять, откуда сила берется. Знал бы, по другому поводу экспериментировал.
— То, что по проводам сила протекает, не отрицаете?
— Кто ж такое отрицать решится? Протекает, естественно.
— А откуда сила берется, не знаете?
— Запамятовал, извините покорно.
— Вы на это уже жаловались.
— Разве мы знакомы или состояли в переписке? — удивился академик Ефимов.
Я напомнил ему о коротком разговоре несколько дней назад на промежуточной стоянке дирижаблей в Новгороде.
— Знаете, что я вам скажу, молодой человек. История эта таинственная, потому ищите. Тайна происхождения силы должна быть разрешена, на то мы исследователи. А сейчас прошу извинить, но эксперименты требуют моего личного присутствия.
Мы с Люськой тепло распрощались с академиком Ефимовым и возвратились в гостиницу.
Глава 18
Кргыы-Уун, вне времени и пространства
Кргыы-Уун решил, что лучше мужественно погибнуть в микромире, в поисках протечки во времени, чем, опустив ложноножки, дожидаться обещанного швахомбрия. Посему он решил первертироваться самостоятельно, без вызова, и не возвращаться обратно в микромир до тех пор, пока протечка не будет устранена.
Покрывшись от волнения плесенью, Кргыы-Уун начал первертирование. Его сознание привычно распалось на части и, состоя уже из тысячи отдельных частей, принялось наблюдать само за собой. Вскоре все части сознания миновали светящийся туннель, раскручивающийся во все стороны одновременно, и принялись, по одному, просачиваться в микромир, превращаясь в цельное, хотя сильно уменьшенное в размере существо.
Сформировавшись, Кргыы-Уун осмотрелся. Он находился не среди растительности, как обычно, и не в летательном аппарате, как однажды, а… Видимо, таковы в микромире помещения. Первертор валялся рядом, но самого реагента поблизости не было. Кажется, он находился в соседнем помещении, откуда слышалось журчание воды и три смеющихся голоса: один мужской и два женских. Гендерные характеристики микромира оставалось для Кргыы-Ууна загадкой, но воздушные модуляции он различал великолепно.
То, что ни реагента, ни его спутников в помещении не было, было хорошо. Теперь создатель вселенной мог не объяснять живым частицам, почему он самостоятельно отправляется на поиски протечки, а просто выполнить задуманное.
Кргыы-Уун просканировал помещение зрительными нервами, присущими всем живым частицам, и пришел к выводу, что выход из замкнутого пространства находится там. Там — это где в замкнутом пространстве очерчен параллелепипед, собственно, и делающий пространство замкнутым.
Создатель вселенной переместился в сторону обнаруженной им двери и попытался ее отворить, но у него не получилось. Впрочем, Кргыы-Уун и не надеялся, что в микромире будет легко.
По счастью, микромир был не только сложным и неизведанным, но и относительно хрупким. Кргыы-Уун подпрыгнул и ударил в параллелепипед нижними ложноножками. Параллелепипед проломился, и Кргыы-Уун выскочил в длинный и уже гораздо более просторный лаз. Обрадовавшись, что поиски можно начинать, Кргыы-Уун запрыгал по лазу, одновременно обнюхивая и осматривая исследованное пространство микромира. Здесь протечка во времени отсутствовала.