Барон закрыл лицо руками и, горько застонав, уткнулся в колени. Люмора наклонилась к нему и прошептала:
— Ларс, если тебе хочется плакать, не держи слёзы в себе. Ты должен прожить эту боль. Только так ты сможешь справиться с ней. Если ты попросишь меня облегчить страдания, я смогу сделать это, но рано или поздно тебя вновь захлестнут эмоции. Это словно испуганная птица, бьющаяся изнутри об окно. Пока не выпустишь её из дома, не ощутишь душевного спокойствия.
Рокуэлл плакал, размазывая слёзы по раскрасневшемуся лицу. Девушка успокаивающе гладила его и продолжала:
— Он был храбрым парнем. Очень добрым и смелым. Когда я смотрела на него, мне казалось, что я снова вижу Фернандо. Такой же юный, такой же кипящий сильными чувствами, в которых он и сам себе боялся признаться, как и любой мальчишка.
Девушка на мгновение улыбнулась. Затем тяжело вздохнула:
— Да упокоит Фер его светлую душу.
Барон обнял Люмору и прижал к себе. Несколько минут тишину подземелий нарушало лишь редкое потрескивание фиолетового шара, застывшего под потолком.
— И всё-таки странно, — прервал молчание Ирвин. — Куда делся Август?
Рокуэлл и Люмора взглянули на гвардейца.
— Сбежал? — пожал плечами барон. — И потерялся в тоннелях?
— Скорее не потерялся, а упал замертво, придушенный Тьмой, — поправил Ирвин. — Я думал про это. Скелеты порешали бы его на месте. У него не осталось Богов, которым бы он мог помолиться. И он побежал, но в темноте его не ждало ничего, кроме смерти. Тогда почему мы не нашли его тело?
— Хм, — нахмурилась Люмора. — Может быть, он нашёл какой-то способ выжить во тьме?
— Возможно, — вздохнул Ирвин. — Кто их знает, этих жрецов… У них много разных… разных штучек. Но если он убежал от скелетов и выжил, то почему не вернулся к нам? Заблудился? Всё это очень странно… Я думаю, — он серьёзно посмотрел на компаньонов, — думаю, вам лучше держаться рядом со мной. У тебя была ссора с ним этим утром, Люмора. Он мог задумать против вас с бароном что-то нехорошее.
Тем временем осторожно выглядывающий из прохода жрец, одетый в сверкающую красную мантию, облизывал губы и жадно ловил каждое слово гвардейца.
«Значит, держаться рядом с тобой, да? — размышлял он про себя. — Хитрый лис, уже готовит почву! Ну ладно барон, но Люмора! Ты же не глупая девчонка! Неужели тебе не по силам раскусить этого болтливого любителя сказок?»
Люмора задумчиво посмотрела на Эббота и согласно кивнула:
— Мне тоже всё это не по душе, Ирвин.
Жрец перестал облизывать губы и разочарованно поджал их.
— Значит, решили, — улыбнулся Эббот. — Скоро мы… А вот и наш Томас! Томас! Дружище! Как обстановка?
Тролль вышел из каменного коридора, ведущего куда-то наверх, но хороших новостей у него не было.
— Вам это не понравится, — мрачно ответил он. — Как не понравилось бы ни одному подгорному троллю.
В огромной пещере, куда более просторной, чем то место, где устроили привал компаньоны, было светло. И, если задуматься, ничего странного в этом не было.
Сюда смотрел сам Верховный Бог Фер. Одним из своих всевидящих глаз.
Гигантский столп света падал сверху, сквозь дыру в сводчатом потолке, прямо на рычаг, открывающий массивную каменную дверь в дальнем конце пещеры. Как только компаньоны вошли, перед дверью взметнулось чёрное пламя.
— Проклятие! — стиснул зубы Эббот. — Знаю я эти проделки тёмных алхимиков! Огонь не пропустит нас, пока мы не дёрнем за рычаг! И, как назло, Фер светит прямо на него!
— Ты думаешь, Он непременно испепелит нас? — спросила Люмора. — Ирвин, кому-то из нас придётся проверить…
— Тогда этим кем-то буду я! — заявил гвардеец.
Не теряя времени, Эббот направился к столпу, постоял на границе света и сумрака несколько секунд, собираясь с духом, а затем медленно и осторожно вытянул мизинец.
— ЧЁРТОВЫ ЭЛЬФЫ! — выругался он, мгновенно убрав руку. — Мои худшие опасения подтвердились! Я до последнего надеялся, что мы не повторим судьбу Ферзя Дориана, но…
— Дождёмся ночи, Ирвин! — перебила Люмора, подошедшая к Эбботу вместе с бароном и троллем. — Фер уйдёт за горизонт, и мы сможем подойти к рычагу!
— А что, если Фер не уйдёт? — не согласился Ирвин, нервно дующий на обгоревший ноготь. — Что, если мы не сможем…