Время кобольда
Павел Иевлев
…Коллапс волновой функции (редукция фон Неймана) происходит вследствие выбора, совершаемого субъектом, а не объектом наблюдения.
Любое взаимодействие любых субъектов, обладающих сознанием, является взаимодействием наблюдателя с самим собой.
Таким образом, сознание есть свойство субъекта наделять существованием себя и окружающий мир…
…В схеме Пенроуза предполагается, что если система подготовлена в виде суперпозиции двух квантовых состояний, это влечёт за собой суперпозицию соответствующих искривлений пространства-времени. Однако такая суперпозиция искривлённых участков пространства-времени является неустойчивой и стремится к коллапсу…
***
Не должно принимать в природе иных причин сверх тех, которые истинны и достаточны для объяснения явлений…
***
In girum imus nocte et consumimur igni.
© Павел Иевлев, 2022
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Кэп
Who in the world am I?
Ah, THAT’S the great puzzle!
Lewis Carroll. Alice in Wonderland
«Прочитай ВНИМАТЕЛЬНО, а не как в прошлый раз!»
Надпись на сложенном гармошкой длинном листе бумаги сделана тонким чёрным маркером. Маркер лежит рядом, почерк мой. Довольно паршивый почерк. Интересно, что было «в прошлый раз»?
«Итак, это я. То есть ты. Я — это ты, ты — это я. Хорошее начало для попсовой песенки:
«Я — это ты, ты — это я,
У нас с тобою проблем дохуя…»
Не смешно? Извини.
Итак, ты стоишь в трусах с тупым непониманием происходящего на небритой морде…»
Я оторвался от бумаги и посмотрел в зеркало над раковиной. Раковина железная, эмалированная, пожелтевшая и ржавая там, где эмаль откололась. Кран-вентиль. Один. На раковине стакан с зубной щёткой и полувыжатым тюбиком пасты. Над раковиной небольшое зеркало. Амальгама по краям отслоилась от сырости. В нём лицо мужчины лет сорока с умеренной небритостью. Не красавец. Не урод. Начал седеть. Коротко стрижен. Несколько шрамов. Почти незаметный след перелома на переносице.
Свой почерк я узнал, своё лицо — нет. Но что эта горбинка — след перелома, знаю. Хотя не помню, откуда он.
«Вот так же я/ты стоял сегодня утром. Хорошая новость — сейчас память начнёт возвращаться. Плохая — толку от этого немного…»
Я огляделся. Комната напоминает общежитие. Узкая, стены крашены в нейтрально-голубой до середины и в белый выше. С потолка свисает на шнуре голая лампочка накаливания. Деревянная белая дверь с железной ручкой-скобой. Видимо, в коридор. Железная кровать с сеткой, сероватые простыни. Узкая дверь в небольшую выгородку. Что-то (мочевой пузырь) подсказало мне, что там сортир. Покрытый потёками ржавчины унитаз с верхним чугунным бачком и деревянной подковообразной сидушкой. Действительно — вспоминаю.
«Сейчас всё кажется не очень реальным. Это пройдёт. Но лучше не станет. Станет хуже. Да, мы с тобой те ещё оптимисты…»
Сомнений в том, что это писал я, не возникло. Взял в руку маркер, примерился — очень знакомое ощущение. Тело помнит. Я писал, сидя на этом жёстком неудобном деревянном стуле. Ощущение нервной неловкости от писания письма самому себе. Бумага в ящике стола, и там же клей. Дурацкий канцелярский клей, жидкий, прозрачный, с кисточкой. Когда гармошка кончится, надо будет подклеить следующий лист. Сейчас их склеено четыре. Вечером я сяду дописывать то, что случится за день, чтобы я/он прочитал это утром. Сколько это уже продолжается?
«Нет, я не знаю, как давно. Начало потерялось, прости. Береги летопись, не оставляй без присмотра, запирай на ночь дверь и спи один. Прежде чем выходить в коридор, прочти. Потому что остальные помнят. И не все они друзья, хотя все делают вид, что да».
Сортир в точности такой, как я его себе представил. Значит, память возвращается. Но пользы от этого и правда немного.