«У меня полно рубашек, — ответил я тогда. — Всегда к твоим услугам».
***
Беспилотное такси остановилось возле изящного частного домика. Похоже, что семья у Алёны действительно не бедная — и место хорошее, и участок большой, и сам дом не типовой застройки.
— Вы Антон Эшерский, директор детдома? — встретила меня на крыльце симпатичная женщина лет сорока.
О возрасте я сделал вывод скорее по наличию детей, чем по внешности. Наноскин безупречен в маскировке возраста.
— Я предпочитаю термин «домашний интернат».
— Да, да, конечно! Я Мария, мама Алёны. Проходите, пожалуйста! Мы вас ждали!
Интерьер дорогой, стильный, но без пафоса. У кого-то не только деньги, но и вкус.
— Сергей Сергеич! — строго представился представительный мужчина в костюме. — Отец. А это наш старший — Василий.
Василию на вид лет двадцать. Выглядит приличным молодым человеком, не похожим на того, кто стал бы обижать младшую сестрёнку. И вообще, семья смотрится на удивление положительно.
Но это, разумеется, ничего не значит.
— Как там Алёна? Мы волнуемся! — спросила мать.
— Нас очень удивил её поступок, — заявил отец, — у нас не было конфликтов.
— Она даже мне ничего не сказала! — добавил брат.
— Алёна в полном порядке, не беспокойтесь. Она побудет нашей гостьей, пока я не разберусь в ситуации. На данный момент никаких необратимых поступков не совершено.
— Какое счастье! — всплеснула руками мать. — Я так боялась, что она решила сбежать насовсем!
— Она имеет право попросить переход под попечение интерната. Как вы выразились — «сбежать насовсем». Но решение за мной. Я могу принять её или нет. Для этого я здесь, чтобы посмотреть на проблему с разных сторон и выслушать ваше мнение.
— Рады, что нашей дочерью занимается такой серьёзный, ответственный человек, как вы, Антон Спиридонович, — грубо польстил мне отец.
«Серьёзный, ответственный человек» — последнее, что я сказал бы про себя сам.
— Простите за неделикатность, вызванную этой неловкой ситуацией, но я бы хотел поговорить с вами по отдельности. Это можно устроить? Подчеркиваю, что не имею никакого права что-то от вас требовать или на чём-то настаивать. Но для принятия взвешенного решения мне нужно как можно больше информации. И как правило, люди более откровенны, когда разговаривают один на один. Вы, разумеется, можете отказаться.
— Ну что вы! — сказал отец, переглянувшись с домашними. — Нам нечего скрывать. Мы максимально заинтересованы в скорейшем разрешении этого досадного недоразумения! Мы готовы к общению в любом подходящем вам формате!
Ага, отец тут рулит. И педалит.
— Тогда давайте, если вы не против, с вас и начнём.
— Прекрасно. Мария, Вася, оставьте нас, пожалуйста.
Мать и брат вышли из комнаты, не проявляя недовольства. Признают авторитет главы прайда.
— Вам что-нибудь предложить? Воды, чаю, выпить?
— Нет, спасибо. Надеюсь не задержать вас надолго.
— Очень рассчитываю на ваше здравомыслие, Антон. Вы в нашем городе недолго, но у вас сложилась хорошая репутация. Уверен, что вы её оправдаете.
Ах, какая интонация! Просто-таки толстенный намёк на то, что с ним лучше не ссориться. Вот только давить на меня — пустой номер. Я несжимаем, как жидкость.
— Приложу все усилия, — соврал я, — а сейчас первый вопрос. Алёна — ваша родная дочь?
— С чего бы ей быть не моей?
Удивился искренне или хорошо сыграл?
— Просто формальный вопрос, простите. Значит, она не приёмная и не удочерена?
— Отчего такие вопросы? Вы разве не изучали её личное дело?
— Не имею права, пока не принял на попечение. Мне требуется ваше разрешение.
— Кобольд, прошу зафиксировать разрешение на ознакомление с документами моей дочери, Алёны Сергеевны Митрохиной для Антона Эшерского.
Над столом возник стандартный кобольдовский вирп государственной юридической службы.
— Зафиксировано разрешение, линк доступа отправлен.
— Дзынь, — тихо сказала мне на ухо невидимая Нетта. Она никогда не визуализируется вне дома. — Я погляжу пока.
— Алёна — её полное имя?
— Э… Да, конечно, — отчего-то с заминкой ответил отец. — А почему вы спрашиваете?