Я тот ещё говнюк.
Глава 5. Кэп
Most serious things that can possibly
happen to one in a battle — to get one’s head cut off.
Lewis Carroll. Through the looking-glass
Небритая морда в зеркале имеет невыспавшийся вид. Я бы не доверил этому парню кошелёк, поэтому хорошо, что кошелька у меня нет. Есть казарменно-общажная комната, разбросанная одежда, разворошённая и пахнущая недавним сексом постель.
Ах да, ещё есть неприятная пустота в голове.
«Прочитай ВНИМАТЕЛЬНО, а не как в прошлый раз!» — сложенный гармошкой, склеенный из многих листов рукописный документ обнаружился в ящике стола.
«Хорошая новость — сейчас память начнёт возвращаться. Плохая — толку от этого немного».
— Оу, Кэп-сама! Не знала, что вы любите чёрненьких!
Делаю морду тяпкой, прикрываюсь полотенцем. Азиатка в душе стоит без малейшего смущения, груди задорно торчат. Хорошо, что я успел прочитать своё послание, а то чёрт те что бы подумал.
— Не надо дерать вид, — смеётся она, — вы кричари, как весенние нэко под цветущей сакурой! Весь коридор вам так завидовар!
Изобразил физиономией невозмутимость кирпича. Кажется, вчерашний я небрежно отнёсся к заполнению ведомости свершений.
— Оу, Кэп-сама! — Сэкиль приложила ладошки к щекам и мультяшно округлила глаза. — Вы есё не вспомнири, да? Ой, как неровко…
Что-то чёрное, блестящее в темноте глазами и зубами, припоминалось. Но смутно. Я не лучший кандидат для прочных отношений.
В столовой все на меня пялятся.
— Ну, Кэп, вы вчера с той чернобуркой зажгли! — лыбится Натаха. — Гром гремит, кусты трясутся, что там делают?
И заржала в голос.
— Сто там дерают? — заинтересовалась Сэкиль.
— Вот это самое и делают. Хы-хы.
Мда, повеселил я народ. Чёрт бы побрал здешнюю безжалостную акустику.
— Ну и как она? — громким шёпотом поинтересовался Васятка, накладывая синеватое пюре.
— Без комментариев.
— Не вспомнили, что ли? Такое обидно было бы забыть…
— Без комментариев.
— А что она к завтраку не вышла? Это вы так её заездили? Уважаю…
— Отвали, Васятка. Не твоё дело. Я же не спрашиваю, какая рука у тебя любимая.
— А чо сразу «рука»? — глазёнки его блеснули торжествующе. — Я, между прочим…
Глаза его метнулись в сторону столиков, он побледнел и заткнулся.
Надо же, какие чудеса творятся. И кто же его пожалел-приголубил?
Натаха почти успела убрать под стол внушительный кулак, которым призвала пацана к молчанию. Густо, свёкольно покраснела.
— Оу, Натаса! — хихикнула Сэкиль. — Тебя мозно поздравить? Я думара, в твоей яшмовой вазе узе завелась паутина!
— Отстаньте. Эти такой концерт устроили, что меня разобрало… Но, если он кому-то скажет, я его урою! — она снова показала кулак Васятке, он сглотнул и нервно закивал.
— Совет да рюбовь!
— Заткнись, узкоглазая. Какие планы, Кэп?
Вчерашний день уже всплывает в памяти, записи я оставил подробные. Вот только ночные приключения упустил. Ладно, и так понятно, что было хорошо. Освежим при случае воспоминания, если Абуто будет не против.
— Думаю, для начала проверим вчерашний этаж. Не выломали ли решетку. Нам же не нужен тут отряд извращенцев?
— Я возьму железок, укреплю, — кивнула Натаха. — Вчера наскоро замотала цепью, не дело.
— Хорошо. Потом попробуем найти лестницу, про которую говорила Абуто.
— Абуто это та негритяноська? — уточнила Сэкиль. — И что за рестница? Ты нисего не сказар!
— Надеюсь, она нам покажет. Это может быть интересно.
— Ты думаешь, есть обходной путь? — скептически хмыкнула Натаха. — Я вот думаю, что нам просто нужна дверь.
— Натаса, ты думаес? — всплеснула в притворном удивлении тонкими руками Сэкиль. — Засем? Тебе не идёт!
— Заткнись, Сека, — рассердилась Натаха. — Не такая уж я дура!
— Дверь ведь может быть где угодно, верно?
— Вроде так, — кивнула Натаха.
— Значит, и на той лестнице тоже.
— Уговорил, Кэп. Собираемся?
— Собирайтесь. Я зайду к Абуто. И не для того, о чем вы тут захихикали, а спросить, не покажет ли она нам дорогу.
— Мозно с тобой, Кэп? Хосю посмотреть на зенсину, которая заставила тебя так крисять!