— Ты к чему клонишь, красавица?
— Егор.
— Ну, не начинай! Они бы закатали его на психокоррекцию.
— И?
— Возможно, это было бы правильно, — признал я. — Но тогда мне так не казалось.
— Ты не поссорился насмерть с Микульчиком только потому, что с ним невозможно поссориться. Но нельзя сказать, что ты плохо старался.
— Я извинился! Потом.
— А перед инспектором ювеналки? Тоже извинился?
— Пытался. Но он свалил сразу после того, как ему наложили гипс.
— Скажи мне, Антон, только честно — это разумное поведение взрослого ответственного человека, которому на днях стукнет сорок?
— Ну, Нетта…
— Что, «Нетта»? Кто тебе скажет это, кроме меня? Терпи. Он, между прочим, накатал такую кляузу, что тебя чудом не вышибли.
— Но не вышибли же!
— Не потому, что ты не заслужил, а потому что в Жижецке исполнять требования федералов не любят чуть-чуть больше, чем тебя.
— Ты меня пилишь, как будто жена!
— Кстати, о жене.
— Нетта! Ну не надо!
— Надо. Надо решать.
— Зачем? — застонал я.
— Затем, что игнорирование никак не помогает. Ты запиваешь антидепрессанты алкоголем — если это «нормально», то что тогда «проблема»? Ходишь на взводе и двумя руками крышу придерживаешь. Лайса не зря на тебя так накинулась, она чувствует, что ты неадекватен.
— И что?
— Разведись с Мартой. Найди себе женщину. Женись или хотя бы заведи отношения.
— Зачем?
— Напомнить, сколько у тебя не было секса?
— Мне не восемнадцать, переживу!
— Антон, эта дурацкая связь разрушает тебя и не спасает её. Ты два года в хронической депрессии и полгода в тихом запое. Ты каждый вечер мучаешься от болей. Я это знаю, ты это знаешь. Ты очень талантливо притворяешься, никто не замечает. Но организм не обманешь. Что тебе Микульчик сказал?
— Что это психосоматика. Но он психиатр, у него все «психо». Я, вот, думаю, это та жесткая посадка в Сомали мне икается. Я так приложился тогда жопой об ящик с бэка… Думал, позвоночник в трусы осыплется. Ноют старые раны! Возраст, детка, ничего не поделаешь.
— Ты отказался от терапии, выбрав алкоголь и таблетки.
— Виски вкусней и дешевле.
— Антон! — Нетта нахмурилась и топнула красивой виртуальной ножкой.
— Ну блин, допустим разведусь я с Мартой. И что изменится-то? Только лишний повод для ювеналов — женатый директор детдома напрягает их меньше.
— Ты травмировался не в упавшем вертолете. Ты травмировался гораздо раньше. И мы оба знаем, чем. Ты ухитрился дотянуть с этим до сорока, но…
— Нетта, солнце мое электрическое, ты во всем права. Ты умничка, и я ценю твою заботу. Но я не знаю, что со всем этим дерьмом делать. Я сумасшедший старый кретин с галлюцинациями, ПТСР, проблемами с управлением гневом и чертовски маленькой зарплатой. И да, я уже не помню, когда у меня был секс. Меня держит только то, что я нужен этим детям, а то бы я, наверное, застрелился нахер.
Отстань от меня, не в Марте тут дело.
Глава 7. Кэп
I can’t go back to yesterday because I was a different person then.
Lewis Carroll. Alice in Wonderland
— Кэп? — Натаха засунула голову в дверь. Лицо бледное и растерянное.
— Что опять?
— Пойдём. Там… В общем, увидишь.
Натаха с Васяткой как бы случайно встретились в душе и направились в «поебушкин угол» — крайнюю душевую секцию, которая стоит перпендикулярно к остальным, образуя такой интимный закуток. Использовался он понятно для чего, там даже занавесочку приспособили. Если занавесочка задёрнута, то все делают вид, что не замечают сопения и мокрых шлепков. Люди взрослые. Натаха с Васяткой как раз решили мокро пошлёпать, а там оказался пропавший Константин. Головы при нём не было, но Натаха его моментально опознала по… неважно чему. Ну что же, размер имеет значение. Всякое желание в них пропало, и Натаха прибежала доложить.
Голова, как по мне, оторвана. «Отделена от туловища продольным разрывным усилием», — всплыло в памяти. Может, я полицейский, а не военный? Есть смутное ощущение, что вижу такое не первый раз. Даже почти не тошнит.
В «поебушкином углу» сухо, сюда не мыться ходят, но крови возле тела буквально несколько капель. Где остальные пять литров? Есть у меня мысли на этот счёт. И они мне не нравятся. Вопрос: «Где голова?» — тоже вызывает некоторый интерес.
— Ты думаес то зе, сто и я? — спросила умненькая Сэкиль.
— Есть такая вероятность.