Теперь ушибки.
— Рита?
— Заходите, Тондоныч. Знаете, какое-то напряжение вокруг вас. Что-то происходит, да?
— Попроисходит и пройдёт. Ты-то как?
— За меня не бойтесь. Что бы с вами ни случилось, мне не станет хуже. Буду так же, шаг за шагом, возвращать себя себе.
— Это очень правильно, Рит.
— Я очень хочу вернуться. И я справлюсь. Но лучше бы с вами, чем без вас. У вас руки хорошие. Погладите?
— Конечно, Рит.
Лучше бы у меня была хорошая голова.
***
Сложный момент дня — капсула. Сегодня Борис. В вирте он, как ни странно, менее агрессивен.
— О, Барон Суббота! Повелитель зомби!
Это я. Ведь если все мёртвые, то я, значит, их главный. Это обязывает.
— И каково тебе быть единственным выжившим?
— Было бы прекрасно. Если бы не вы.
— Я?
— Все. Отвратительно самодовольные покойники, которые делают вид, что живы.
— А что мы должны делать, по-твоему?
— Исчезнуть. Разложиться. Закопаться в свои могилы.
— А ты бы остался совсем один. Не заскучал бы?
— Ни за что! Только и мечтаю!
— Послушай, ну, допустим, ты прав. Мы все мёртвые, сами этого не понимаем…
— Понимаете, — решительно возражает Борис. — Просто боитесь себе признаться.
В вирте он живёт в лесной избушке. Что внутри — не знаю. Не приглашает. Беседуем на крылечке. Без Нетты, она его отчего-то злит.
— А от чего мы все умерли?
— Убили друг друга, конечно. Вы же всегда хотели всех убить. Наконец справились, поздравляю. Как же я вас, кровожадных тварей, ненавижу!
— Да уж, понимаю. А как мы друг друга убили? Задушили? Отравили? Ногами запинали? — зачем-то пытаюсь понять его логику.
— А я знаю? У вас много способов было, чтобы раз — и никого.
— То есть, ты этого не видел?
— Нет. Хотя не отказался бы посмотреть…
— Ты, похоже, тоже весьма кровожаден…
— Не смей так говорить! Мы не такие! Мы лучше вас! Мы не жестоки к своим!
— А кто у тебя свои?
— Никто. Ты не поймёшь, — надулся, закрылся.
На сегодня всё. Борисом должен заниматься кто-то поумнее меня. Может, Настя однажды доучится.
Вышел из леса на берег моря, где ждёт Нетта.
— И что ты будешь делать, когда тебя снимут? — спросила она.
— Давай не будем об этом сейчас. Я хочу сидеть, смотреть на море и на тебя, красивую. Не надо портить момент. Говна я сегодня ещё нахлебаюсь.
— Не могу отказать тебе в любовании мной, — улыбнулась Нетта и, поддёрнув подол платья, изящно уселась у канатов, ограждающих причал.
Девушка и море. Всю жизнь бы так сидел. Жаль, что жизнь берёт своё.
***
Вечер наступил со всей присущей ему астрономической неизбежностью.
По случаю торжественности момента заседание попечительского совета было очным. Мне пришлось тащиться в конференц-зал городской администрации, пафосный и пыльный гадюшник с бархатными стульями и столом, более всего подходящим для похоронной тризны. Проводов в последний путь моего директорства. Безвременно, безвременно…
То, что проиграл, я понял сразу, как увидел Микульчика. Тот был пьян. Не в сосиску, это с ним редко случается, никто и не заметит… Но я столько раз с ним пил, что легко различал степени поддатости нашего местного Фрейда. Навскидку, он принял уже бутылку-полторы, что означало, во-первых, что ему стыдно, а во-вторых, что он меня сольёт. Поэтому вынужден прибегнуть к превентивной анестезии совести.
Остальные собравшиеся тоже не демонстрировали большой радости и старались в глаза не смотреть. Всё-таки городок маленький, а этическая сомнительность административной расправы очевидна. Представитель заказчика, несмотря на отсутствие права голоса, виртуально присутствовал в виде кобольд-проекции, что окончательно придавало действию оттенок заказного шоу. Представлять его никто не стал, объяснять его присутствие тоже. Какой-то совершенно невнятный персонаж с пустым лицом менеджера и рыбьими глазами финансиста.
Меня обвинили в несоблюдении федеральных предписаний. Я не отрицал, хотя указал для протокола, что соблюсти их никак невозможно, потому что они имеют взаимоисключающий характер. (Моё замечание проигнорировали.)
В том, что я имею низкий моральный облик, агрессивен, не соблюдаю субординацию (это за того чиновника из минобра). С этим я тоже не спорил, но отметил, что правоохранительные органы ко мне по тому прецеденту претензий не имеют, а гражданский иск не подавался. Кто-то шёпотом помянул Лайсу.