— Очень жаль. Огам нам здесь ой как пригодился бы!
В тот же самый миг Эдан услышал предупреждающий окрик Бринна: «Берегись!»
Падая на дно повозки, он успел увидеть пикирующего дракона, коварно зашедшего в атаку сзади. Смертоносный выдох достиг цели, но молодого жреца случайно прикрыл круглый щит, укреплённый на борту. Огонь лишь опалил ему волосы. На троих богов драконий дух не произвёл вообще никакого впечатления. Однако чудовище всё же не собиралось упускать тактическую инициативу: мощные челюсти с хрустом сомкнулись на ободе правого колеса. Колесницу сильно тряхнуло; хорошо обученная бестия вцепилась когтями в повозку, а гигантские крылья скрыли от пассажиров свет дня.
Оцепеневший Эдан заметил руку Бринна с мечом Торнора — бог сокрушительным ударом вонзил легендарный клинок в защищённую драконью грудь, легко пробив и металлическую кирасу, и ороговевшую чешую. Фонтан тёмной дымящейся крови хлынул в колесницу из открывшейся раны, а душераздирающий визг возвестил, что удар достиг своей цели.
Мир вокруг Эдана завертелся: колесница, лебеди, три бога и человек стремительно падали, увлекаемые тяжестью умирающего дракона. Густая горячая кровь залепила человеку глаза, и он не видел ничего из происходящего вокруг, ощущая лишь, что кувырком летит вниз.
Молодой жрец Бринна вывалился из перевернувшейся в воздухе колесницы над горами, на высоте во много сотен локтей. Он неминуемо разбился бы об острые камни на дне какого-нибудь из скалистых каньонов, но Судьба, или иная сила, определяющая срок жизни человеческой, была на этот раз милостива к нему. Со страшной скоростью его тело пробило наст, врезалось в рыхлый снег на краю неглубокого ущелья, и огромный подтаявший на весеннем солнце сугроб съехал вместе с Эданом вниз по склону.
ГЛАВА V
...«Ты слышишь меня, сопляк?! Ты не имеешь права сдаваться! Будешь делать это упражнение, пока тебя не вынесут отсюда, если я не разрешу тебе закончить раньше! И запомни навсегда: в счёт идут только сверхусилия. Ты ещё и не начинал работать по-настоящему, а твоя усталость — не более чем поиск телом оправдании для лени!»
Едкий пот заливает глаза. Одеревеневшие мышцы отказываются повиноваться. Сегодня меня и вправду вынесут отсюда — никто не может выдержать такое...
...«Я его куплю у вас за две меры серебра». Испуганный маленький мальчик прячется в угол хижины. «Не бойся меня, сынок... Меня зовут Эльг. Отныне я буду учить тебя и заботиться о тебе». У старика круглые глаза — как у филина. Он не мигает и смотрит прямо тебе в душу.
Безжизненное тело человека, раскинувшего руки, лежит на берегу горного ручья. Остекленевшие глаза уставились в небо. Большой гриф сложил крылья, уселся на камень-голыш и внимательно смотрит — не пошевелится ли? Гриф умеет терпеливо ждать — сегодня вечером его с товарищами ждёт настоящий пир.
...«Убейте их! Убейте их всех!» Мохнатые кони чужаков потоптали соседей. Повсюду грабят и жгут дома. Мальчиков и взрослых мужчин убивают, а женщин вяжут и тащат куда-то. Троих старейшин зарубили на пороге Дома Совета.
Мама и папа лежат в луже крови во дворе. Отец кричал: «беги к лесу». Надо сделать, как велел папа...
...«Запомни, сынок. Ты можешь потерять всё — друзей, богатство, здоровье. На свете есть единственная вещь, что останется при тебе навсегда, до самой смерти. Это твой дух. Взрасти в себе истинный несгибаемый дух, сделай его твёрдым подобно алмазу, подвижным и бесформенным, как огонь. Лишь возвышение над самим собой сможет помочь тебе в этом. Только сверхусилия в счёт. Главный твой враг в тебе самом...»
Жители окрестных селений с недавних пор опасались ходить в те края. Во время битвы богов огонь с небес пролился на камни, а гул от ударов соперников распугал всю дичь в округе на много лиг. К телам низринутых с небес драконов на гористом плато уже собрались шакалы и чёрные грифы, но гигантские, выбеленные ветрами и дождями кости ещё долго будут напоминать о событии, которому суждено войти в ещё не сложенные сказителями легенды.
Однако один человек не побоялся прийти на место битвы титанов.
...« Сверхусилие! Сверхусилие!»
Эдан открыл глаза, но увидел над собой не высокое горное небо, а стропила и крышу небольшой мазанки. Он находился на низком ложе, покрытом облезлой медвежьей шкурой; обе его ноги и левая рука были заключены в лубки, закреплённые сыромятными ремнями. Сквозь открытую дверь и окошко, затянутое бычьим пузырём, в хижину проникал свет — снаружи начинался чудесный солнечный день. В ногах постели он заметил остатки своего расклепавшегося панциря и один из налокотников старинной работы. Какой-то предмет холодил ему грудь под рубахой — Эдан вспомнил о талисмане, подаренном Ханалем. А он так и не успел спросить у бога-шутника, для чего может понадобиться этот хрустальный шарик... В дом кто-то вошёл — заскрипели доски пола, но жрец Бринна не смог повернуть голову. Только когда человек склонился над ним, Эдан увидел старика в довольно странном одеянии. Его длинная, до пят, одежда из шкур была разрисована изображениями фантастических животных или демонов; на нём висело множество амулетов в виде кожаных витых браслетов, а также деревянных и костяных фигурок на шее и у пояса. Безбородое лицо незнакомца скрывал толстый слой красной охры. В руке старик держал раздвоенный сверху посох высотой с него самого. Заметив, что молодой человек пришёл в себя, он приветливо улыбнулся.
Дни шли один за другим. Эдан потерял счёт времени и не смог бы точно подсчитать, сколько он провёл в доме своих спасителей. День за днём, неделя за неделей сломанные кости постепенно срастались, и вскоре он смог без посторонней помощи вставать с постели и выходить во двор. Язык, бывший в ходу у местных жителей, осваивался с трудом, так как не имел ничего общего с каким-либо из знакомых Эдану наречий. Однако большой практический опыт, обычный для многих людей той эпохи, сделал своё дело: через пару месяцев он мог уже свободно объясняться с приютившими его хозяевами.
Попытки узнать, где он находится, не привели к какому бы то ни было результату: местным жителям ничего не говорили названия мест, известные жрецу бога Бринна. Никто не видел также и остатков разбившейся колесницы или гигантских чёрных лебедей; у молодого человека появилась надежда, что трём богам удалось избежать катастрофы.
Деревушка в предгорьях состояла из четырёх десятков круглых хижин-мазанок с соломенными крышами, расположившихся кольцом. В центре находилась большая поляна с загоном для немногочисленного отощавшего скота, принадлежавшего жителям деревни.
Однако в домах постоянно жили лишь женщины и дети, поскольку деревня эта уже несколько сот лет принадлежала известному клану рудокопов. Неподалёку, на склонах каменистых холмов, находились неплохо замаскированные растительностью входы в весьма разветвлённую систему шахт. Там, в вечном мраке, под землёй, куда был заказан ход и любому чужаку, и женщине, и мальчику, ещё не прошедшему суровый обряд посвящения, мужчины при свете масляных ламп добывали медную руду. В больших плетёных корзинах её вытаскивали на поверхность, дробили каменными молотами и промывали в специальных лотках. Потом руда отделялась от шлака в печах и сплавлялась с оловом и другими добавками, секрет которых передавался из поколения в поколение. Светлая бронза из тигля лилась в каменные формы, превращаясь в топоры, мотыги, ножи, наконечники копий и стрел.
Окрестные племена побаивались рудокопов, наверняка связанных уговором с подземными духами. Каждый знает, что первым бронзолитейщиком был сам великий Дан. Рудокопы же не стремились опровергнуть жутковатые легенды об их сверхъестественном могуществе: они ревностно охраняли тайны ремесла и не допускали чужих на свою территорию. Обмены товарами обычно происходили в определённое время и только на установленных традицией ничейных землях.