Как узнал от своих попутчиков Эдан, зачастую участники торга не знали языка друг друга, и поэтому здесь в ходу был «немой обмен». Две группы уселись друг напротив друга и стали раскладывать- на земле свои товары. Чужестранцы привезли в обмен на бронзу серебро, льняные ткани, меха, красивые кувшины и горшки с чёрной лощёной поверхностью. Стороны молча, по очереди выкладывали товар до тех пор, пока не приходили к обоюдному согласию.
Эдан обратил внимание на главу охранников одной из групп торговцев. Внешний вид выдавал в нём примесь древней крови расы ши: об этом неопровержимо свидетельствовали характерные черты лица, пепельные волосы и миндалевидный разрез глаз. Лоб и щеки ши покрывала геометрическая татуировка, указывающая на его происхождение из касты воинов рода Урга. Жрец Бринна предположил, что воин, вероятно, мог бы быть ему полезен. В сложившейся ситуации единственной надеждой Эдана было попытаться добраться до какого-нибудь из Священных городов или любого другого места, где можно отыскать храм Эйте или Гонора. Вероятно, жрецы в святилище могли бы связаться со своими покровителями и сообщить им о том, где он теперь находится.
Он довольно слабо представлял себе, как выглядят пять Священных городов. Даже само понятие «город» для человека вроде Эдана (которому соседняя деревня в сто дворов казалась слишком людной) являлось чистой абстракцией. Согласно общепринятым представлениям, Пятиградье было в своё время основано богами. Если верить легендам, некоторые из Племён сами принимали участие в строительстве (в основном оборонительных сооружений). В них жили люди и небольшое количество ши, причём в разных городах власть между кастами делилась по-разному. Слегка покопавшись в памяти (а наш герой учился пятнадцать лет у старого Эльга не только древнему искусству разбивания булыжников о голову), он подошёл к ур-гиту и уверенно произнёс:
— Приветствую тебя, воин! Да будет благословенен Шлем Урга!
Тень интереса скользнула в непроницаемых чёрных глазах, но лицо сохранило холодно-надменное выражение.
— Привет и тебе, варвар без касты!
Разговор шёл на старом языке, наречии книжников, применявшемся в те времена только для межплеменного общения и чтения древних таблиц. После обмена несколькими малозначительными репликами об опасностях пути и обсуждения погоды за последние две недели Эдан решил перейти непосредственно к делу:
— Воин, мне крайне необходимо попасть в какой-нибудь из Священных городов. Вы, случайно, не туда направляетесь?
Ургит посмотрел на него как на сумасшедшего:
— А зачем тебе?
— Неважно. Наймите меня как штатного мага, я вам пригожусь по пути.
— Так ты маг? Чародей нам не нужен — у нас уже есть один. — Воин указал на крепкого мужика лет сорока, со скучающим видом прогуливавшегося неподалёку.
— Тогда наймите меня как бойца.
— Бойцов у нас тоже хватает.
— Но я же не прошу платы за работу! Достаточно, если вы будете кормить меня по дороге.
— У меня умер погонщик. Его укусила змея. Хочешь быть погонщиком?
— Согласен! — обрадовался Эдан.
— Мы не едем в Священный город. Он слишком далеко. Мы едем в Лорху, — добавил немногословный воин.
Название этого населённого пункта нашему герою ровным счётом ничего не говорило.
— А оттуда далеко до какого-нибудь из городов?
— Столько же, сколько отсюда до Лорхи.
— А сколько отсюда до Лорхи? — поинтересовался Эдан, потихоньку начиная терять терпение.
— Примерно две недели пути. Может, меньше, как повезёт. А может быть, мы вообще туда не доедем,— философски заключил ши. — Кто может знать, что случится завтра? А через месяц — тем более!
Караван, в который устроился Эдан, состоял из двух десятков человек; примерно половину из них составляла охрана. Владельцем его оказался небогатый молодой купец, тешивший себя надеждой сделать состояние на торговле с отдалёнными варварскими племенами. Погрузив на вьючных животных груз бронзовых слитков, приобретённых на торжище, на следующий день они двинулись в обратную дорогу.
В течение первой недели их путь лежал сквозь лесостепь. Испокон веков среди этих бескрайних просторов бытовали простота нравов, неприхотливость в быту и обычай кровной мести. На счастье путешествующих, окружавшие их земли были столь мало населены, что одна деревня могла отстоять от другой на многие десятки лиг. Живущие здесь люди не знали железа; орудия из сплава меди и олова также представляли большую ценность — их выменивали у соседних племён или у изредка проезжавших караванов. Отшлифованные до блеска топоры и наконечники копий они с немалым искусством делали из кремня и чёрного полупрозрачного обсидиана. Как известно, такое оружие намного острее бронзового и, несмотря на свою хрупкость, может быть вполне действенным в применении.
Наглядное тому подтверждение Эдан получил на шестой день пути. На постое в маленьком селении, состоявшем из десятка малоприметных землянок, один из караванщиков имел неосторожность слегка шлепнуть по заду приглянувшуюся ему девицу. На следующем привале, сутки спустя, он отошёл по нужде и не вернулся. Через полчаса поисков его труп обнаружили пришпиленным к стволу высокой сосны копьём с каменным наконечником, вонзившимся в горло. По этому случаю ургит, которого звали Лонгас, собрал погонщиков и стражу и прочёл краткую, но содержательную лекцию об основных принципах мирных взаимоотношений с местным населением.
Как узнал жрец Бринна, Лонгас был полукровкой — из народа ши по матери и человеком по отцу, потомственному воину из рода Урга — старшего Торнорова сына. Он считался гражданином Священного города Кера, но почему-то предпочитал продавать свой меч на стороне. Вероятнее всего, причиной тому являлись несложившиеся отношения с городскими властями на родине. Лонгас — отличный воин, но ему определённо не хватало чувства юмора, впрочем как и всем ургитам. Прямой противоположностью ему оказался маг, которого звали Талес, совершенно не походивший на многих угрюмых представителей своей профессии. Будучи магом школы Стихии Огня, он был подвижен подобно языку пламени, бодр и лёгок на подъём, правда, при этом Талес обладал непостоянным характером и был подвержен резким перепадам настроения. Последнее обстоятельство несколько затрудняло общение с ним; однако большинство караванщиков за время пути свыклось с внезапными истериками волшебника, перемежающимися с приступами неконтролируемого веселья.
Новые товарищи Эдана оказались под стать своим командирам: в большинстве своём — изгои или люди, по тем или иным причинам потерявшие связь со своими родственниками. Нашего героя это нимало не удивило, ведь человек — это его положение в общине; без неё он — никто. Если изгой захотел бы поселиться в чужом месте, будь то город или деревенька, его статус оказался бы немногим выше положения раба. Лишь некоторые, такие как бродячие жрецы, сумасшедшие, отшельники или маги, могли рассчитывать на снисхождение, где бы они ни находились. К иноземцам повсюду относились с недоверием. Чужак воспринимался прежде всего как скрытая опасность; нередко рассказывали истории о племенах; из соображений предосторожности убивавших любого, ступившего на их землю.
Неудивительно, что отряды, нанимаемые в торговые караваны для дальних путешествий, состояли в большей степени из людей, которым уже нечего было терять. Беглые рабы, разорившиеся ремесленники и крестьяне, просто авантюристы — все они здесь на равных. Участники похода прекрасно понимали, что вокруг — в большей или меньшей степени враждебное им окружение и рассчитывать приходится только на себя и своих товарищей.
Как вскоре заметил наш герой, Лонгас пользовался среди караванщиков непререкаемым авторитетом. Суровый воин и его давний друг, огненный маг, представляли собой странную пару. Несмотря на явное несходство характеров и привычек, они отлично дополняли друг друга. Хозяин каравана, казалось, признавал опыт ургита и предоставил последнему все права на командование людьми в походе.