Громила в чёрном вышел вперёд и в свою очередь зычным голосом проорал: "Равняйсь! Смирно!"
Строй ещё больше выровнялся и стал внимательно смотреть на сержанта.
‒ Ваш взвод будет находиться в моём подчинении до окончания прохождение курса молодого жандарма Вы сейчас в армии и обязаны строго подчиняться уставу Корпуса жандармов Великой Сатрапии. Что это значит кто знает? ‒ пророкотал сержант и уставился на новобранцев. Те, под его немигающим взором, съёжились и замерли как кролики перед удавом. И каждый делал все, чтобы не встретиться с ним взглядом.
‒ Ну мы же ещё не изучали устав, мы первый день тут, ‒‒ раздался голос из строя.
‒ Кто сказал? Два шага вперёд! ‒ рыкнул Йоханссон.
Из строя вышел невзрачный щуплый парень. Настолько маленький что он едва доставал сержанту до середины груди.
‒ Фамилия новобранец! ‒‒ рявкнул сержант.
‒ Клинт Вачовски, ‒ едва слышно произнес парень, потупив взгляд.
‒ Я разве интересовался твоим именем. Твое имя тебе не понадобиться до конца твоей службы! Ясно?
‒ Ясно господин Йоханссон, ‒ потупился парень.
‒ Ты что Вачовски, издеваешься надо мной или тебе доставляет удовольствие нарушать устав! ‒ от рева сержанта казалось обрушится потолок ангара.
‒ Ноо…
‒ Никаких «но» Вачовски ‒ незнание устава не освобождает от его исполнения, Вачовски, а ты его только что нарушил как минимум дважды. Поэтому упал отжался сорок раз. А пока ты отжимаешься, я кое-что тебе поясню. Тебе и всем остальным смелым остолопам решившим, что жандармерия Великой Сатрапии без них развалится, и пришедшим сюда служить.
‒ Так мы и не в жандармы записывались, а в армию, ‒ раздался ещё один голос из строя.
‒ Кто сказал? Фамилия?!
‒ Пётр Демьянов, ‒ и строю вышел крепкий невысокий парень.
‒ Упал отжался сто раз!
‒ А почему сто? ‒ опускаясь на колени и принимая упор лёжа, спросил Пётр.
‒ Сто двадцать, ‒ взревел Йоханссон, ‒ до тех, до кого ещё не дошло ‒ сообщаю: первый пункт устава Корпуса жандармерии гласит: «Командир всегда прав!»
‒ Знаем знаем, а второй пункт ‒ «если командир неправ ‒ смотри пункт первый», ‒ ещё один голос вылетел из строя.
‒ Выйти из строя! ‒ сержант подлетел к взводу и пристально вглядываясь в лица новобранцев, пошёл вдоль шеренги новобранцев. Строй не шелохнулся.
‒ взвод упал отжался. Сто двадцать раз. Вачовски и Демьянов, плюсом сто двадцать. А пока вы отжимаетесь, умники трусливые, я вам поясню основные положения устава. Объясняю один раз. Кто не спрятался ‒ я не виноват. Запомните, у нас один за всех и всё за одного. Если один олень струсил ‒ отвечает весь взвод. Это второй пункт устава. А третий пункт гласит, что открывать рот можно только с разрешения командира и отвечать на непосредственно заданные рядовому вопросы. На вопросы командира отвечать кратко либо положительно, либо отрицательно: «Так точно, сэр», «Никак нет, сэр». Если мне нужны подробности я сам у вас их спрошу. Если вам что-то неясно, то вы прежде чем обратиться с вопросом к командиру, должны спросить у него на это разрешение фразой: «Разрешите обратиться, сэр?». Вам все ясно?
Ответом ему было молчаливое натужное сопение отжимающегося взвода.
‒ Не слышу, взвод, вам все ясно?
‒ Так точно сэр, ‒ нестройно просипело тридцать уставших глоток.
‒ То-то же! Ну и чтобы закрепилось всем еще по двадцать отжиманий.
Лен видел, кто выпендрился своим остроумием перед сержантом, а потом испугался выйти из строя. Этот долговязый парень стоял через одного от Лена, и он пообещал себе, что языкастый трусливый дрыщ обязательно поплатится за свою трусость. Судя по взглядам в сторону дрыща еще пары ‒ тройки парней ‒ не только Осборн собирался отблагодарить того за физкультуру.
Когда взвод Лена закончил отжиматься, ангар уже опустел. Все другие подразделения уже куда-то рассосались.
‒ Взвод, стройся! Рааавняйсь! Смирно! На лево! За мной шагом марш! — сержант подождал пока его подчинённые уже более-менее синхронно выполнят команды и повел их в дальний конец ангара.
На грузовом лифте они поднялись на другую палубу. Здесь, под огромной надписью: «Санобработка и дезинфекция» сгрудилась огромная толпа новобранцев. Все они гомонили, смеялись, ругались, толкали друг друга, играли в какие-то игры, что-то жевали и медленно, но неотвратимо продвигались к дверям с надписью: «Начало процедуры». Высокие двери были широко распахнуты, и все-же казались узкой щелью едва-едва пропускающей сквозь себя людское море. Лен глядя на двери почему-то представил себе песочные часы. Такие он видел в детстве, в школе на физике. Они его так поразили, что весь урок Лен с открытым ртом наблюдал как песок тонкой струйкой падает вниз. И схлопотал пару. Вот и сейчас…