К Писарю подбежал Рубенс, обработал раны на спине, наложил повязку, помог подняться, одеть китель, проводил в строй.
Сержант вышел перед строем и зачитал еще одну бумагу: «Приказ по полку жандармерии Тау — Кита. Уволить согласно решению суда из рядов жандармерии рядового Дика Писаря. Учитывая действия рядового, выплатить ему довольствие за три месяца вперед и предоставить ему возможность проезда на транспорте жандармерии до конечной точки, определенной самим рядовым».
— Подойди ко мне Дик, — сержант поманил Писаря пальцем. Дик, пошатываясь вышел из строя и встал перед сержантом.
— Жандармы, — произнес сержант, — Этот рядовой не выполнил приказ должным образом, что как минимум затруднило выполнение поставленной задачи. За это он получил сполна. Но если бы он не сделал этого, мы сейчас не заключили бы мирного соглашения с Текносом, и имели бы затяжную партизанскую войну с огромным количеством роботов. Как выяснилось только вчера, то что Писарь дал возможность жителям Актубиса живыми покинуть игру, в которую все они играют с рождения, произвело очень благоприятное впечатление на остальное население Текноса, и между Центрально-галактическим Союзом и Текносом был подписан договор о мире, взаимопонимании и сотрудничестве. Текнос пошел на заключение подобной сделки, как только мы выполнили их требования и стали поступать, так как поступил Писарь, и в других занятых нами населенных пунктах. Теперь корабли Союза смогут спокойно проходить через систему Текноса к Арендным и Пограничным мирам. Текнос же сможет жить как привык и даже получит какие — то контракты с Империей и Тау — Кита. Так во всяком случае сказал полковник Эверид. Так что удачи тебе сынок.
Лен в тот же день подал рапорт о переводе его в отдельный батальон жандармерии. В течение суток рапорт был удовлетворен.
Когда Лен шел по Актубису в сторону посадочной площадки, он везде видел подтверждение словам сержанта. Город снова покрылся огнями, снова были видны залитые светом башни и дворцы. Все стало почти как перед началом штурма. За исключением, того, что на улицах появился народ. Нет, его не было много, никаких толп, но по улицам в обе стороны шли люди: по одиночке, парами, небольшими группами. Все они были одеты еще одинаково: в белые просторные рубахи и белые штаны. Все выглядели похоже друг на друга: бледные с длинными, как правило белыми или седыми волосами. Кое где мелькали цветные пятна солдат Империи и жандармов Тау — Кита. Но появились и разнообразно одетые местные, хотя с окончания войны прошло меньше двух недель. То там то здесь были видны открытые магазинчики и кафешки из которых очень привлекательно пахло жаренным мясом и свежей выпечкой. Лен решил зайти в одно из заведений.
Кафе располагалось в стандартном доме-кубе каких тут было большинство: без окон, с одним только дверным проемом. Посреди пустой пятидесятиметровой комнаты стоял агрегат, судя по всему робот-повар. Он был обнесен барной стойкой, за которой суетился бледный старик. Только два из пяти пластиковых столиков, стоящих вокруг стойки, были заняты. За одним столом сидела парочка молодых бледных, за другим казалось дремала над чашкой супа бледная старуха. Лен сел за свободный столик, старуха подняла голову и уставилась на него слезящимися выцветшими глазами. Потом встала, волоча ноги подошла к столику Лена и прошамкала:
— А это ты. Я узнала тебя! А ты? Ты узнал меня? Я Хелена Браун. Я узнала тебя! С тебя все началось. Ты ворвался ко мне в дом, ты вторгся в мою жизнь — игру. Ты разрушил мой светлый мир, где я была молодой и красивой. Где я была справедливой воительницей и меня все любили, и так продолжалось больше ста лет, и могло продолжаться еще лет сорок.
— Нет, это не я! Это Писарь, — прошептал Лен смотря на нее сверху вниз, — это все он, я наоборот считал, что это выдумки…
Старуха наклонилась к Осборну так низко, что ее сморщенное личико оказалось в нескольких сантиметрах от лица Лена и брызгая слюной прошипела:
‒ Ты сделал это, или такие как ты. Теперь я вынуждена шататься по этому серому невзрачному реалу, как какая ни будь нищенка не способная заплатить за энергию и дешевенький аккаунт. И Будь ты проклят, будьте вы все прокляты, — старуха резко выпрямилась, отвесила Лену звонкую оплеуху, — Мы все умрем! Ты умрешь! Весь свет умрет! — выкрикнула, как выплюнула старуха и вернулась на свое место.
Осборн вскочил, утерся и выбежал из кафе.
Глава 8
День не заладился с утра. Звонок разбудил Дина в пять. Тренькало, откуда — то снизу. Пытаясь найти телефон на ковре, Дин умудрился свалиться с кровати. Хотя по идее с конструкции размером с футбольное поле, свалиться в принципе невозможно.