В общем, все закончилось хорошо. Особенно для простого капрала из глубинки. Спустя пару месяцев Лен Осборн уже в чине лейтенанта был на пути в столицу Империи с пакетом к генеральному директору «Стил энд Стил Корпорейшн».
Перед отправкой сам полковник Эверид вызвал его к себе, усадил в глубокое кресло и тщательно подбирая слова, даже несколько не решительно, что вообще не было ему свойственно, сказал:
— Понимаете, лейтенант дело это особо важное и секретное и я бы даже сказал деликатное. В общем личное. О нем знают только Великий Адонис, я, вы и адресат. Я бы конечно послал кого-нибудь поопытнее, но на Бета Центавре сейчас вспыхнул новый мятеж и все более опытные офицеры сейчас там. Так что Осборн выполните все в точности и не уроните честь мундира. Лен тут же вскочил, вытянулся во фрунт и проорал:
— Рад стараться господин полковник!!! Разрешите выполнять!
— Тише, тише! — поморщился полковник толи от громкого голоса Лена, толи от чего-то еще. — Идите и выполняйте.
И Лен Осборн с воодушевлением отправился на задание. Правда он не понял, что общего может быть у самого Адониса Брада с директором какой-то занюханной фирмы, пусть даже и живущим в столице Империи.
Вот у себя на участке Лен знал, какие дела могут быть у представителя власти со всякого рода пройдохами — торгашами да директорами фирм. Там все было просто — хочешь спокойно торговать — поделись с блюстителем порядка — своим защитником. И будет тебе счастье.
Так поступал унтер Йозеф Айсман с жуликоватым лавочником Куртом у них в деревне, так поступал и Лен, когда обходил дозором свой участок. Может быть, в столице все по-другому? Лен не знал. Но что касается дельцов, то, по мнению Лена, где бы они, ни жили, они, вряд ли заслуживали чего-нибудь иного.
Но в любом случае полковник Эверид мог быть спокоен за честь мундира. Лен выполнит все в точности, и только холодной безупречностью даст понять, какой великой чести удостоился этот самый Дин Стил, получив, письмо от самого Великого сатрапа Адониса Брада. А там глядишь новое ответственное задание и новое повышение по службе.
— Эй, парень замечтался что ли? — бесцеремонный вопрос Гая Тура прервал приятные мысли. — Куда едем то?
Лен скосил глаза на связиста и полез в планшет за пакетом.
Этот Тур сразу не понравился Лену. Не такими он представлял себе имперских офицеров столичного гарнизона. В его мечтах это были крепкие парни с суровыми лицами людей осознающих, какой высокой чести они удостоены — служить здесь рядом с самим Императором, охранять и защищать его.
— Кто знает, — мечтал Лен, — может, когда-нибудь и ему выпадет такая великая честь, и он вольется в стройные ряды этих мужественных и суровых людей. И они примут его как равного, потому что к этому моменту он совершит немало славных подвигов и будет опытным, закаленным в боях офицером.
Но Гай Тур одним своим появлением разрушил все представления о столичных офицерах. Да он был относительно крепок — этого у него не отнять, и у него была военная выправка. Но вот в выражении лица не было и следа суровости и осознания великой чести служить рядом с Государем. Лицо было добродушным и круглым, и болтал он, по мнению Лена слишком много.
— Ну, так куда едем? — еще раз спросил Тур. Лен молча, протянул ему пакет. Тот коснулся рукой идентификатора, получив адрес, чему-то рассмеялся, и машина рванула из трюма клипера, заложив крутой вираж.
— Что смешного? — спросил Лен.
— Да так ничего. Не забивай мозги, — лучше скажи, — ты ведь первый раз на Земле?
— Да, а что? — насторожился Лен.
— Ну, тогда смотри, — Тур улыбнулся и машина, сделав еще один вираж, ухнула, вниз.
Лен неожиданно обнаружил себя весящим над глубоким ущельем, между двумя отвесными стенами, а перед ним стремительно вырастала третья.
— Ты что охренел?! — заорал Лен, ловя желудок где-то в районе носа.
— Не волнуйся, не врежемся, до нее километров пятнадцать, зато оцени каков пейзаж.
Лен оценил.
Где-то далеко внизу, на дне ущелья в розовом свете зари переливался, струился и как будто плыл в странной ряби — город. Его ажурные (в голове Осборна вплыло именно это где-то случайно услышанное и малопонятное слово), здания и стройные башни все выше и выше карабкались по склонам горы. И чем выше забирался город, тем тяжелее и старше становились сооружения. Самые большие и старые громоздились на вершине за высоченной крепостной стеной. Стена была настолько древней и мощной, и покрыта таким количеством трещин, что трудно было понять, где заканчивается крепость и начинается склон ущелья. — Мерцающий город, — прошептал Лен.