— Хорошо, — сказала она. — Я посмотрю.
Она ни за что не наденет платье, даже если ее уже завтра отправят обратно на Землю.
Впрочем, только абсолютная нереальность перспективы и позволила ей быть такой категоричной.
Северина напомнила — и вспомнила — о времени и убежала собираться сама, и София осталась одна. Приняв душ и высушив волосы, она со вздохом подошла к шкафу, в котором после долгих поисков все-таки отыскала что-то более или менее удобоваримое. Платье было длинное, закрытое, правда, такого яркого желтого цвета, что София сначала даже отложила его в сторону, но потом все же передумала и надела. Другие наряды были не менее яркими, но более откровенными.
Северина сказала, что придет за ней сама, так что от безделья София пока открыла шторку и стала смотреть в окно, за которым суетились разгружающие рободжип мужчины и мерцал центр колонии — голограмма, которую она обязательно рассмотрит поближе. Она бы могла и сейчас, но в платье чувствовала себя неудобно.
Хотя станет ли менее неудобно под взглядами тысячи человек?
Так что София решительно пристегнула к запястью заряженный коммуникатор и, дождавшись сигнала синхронизации с местной сетью, вышла из своих апартаментов в коридор. Там было пусто. Из-за закрытых дверей тоже не доносилось ни звука: изоляция здесь была хорошей. София прошла по коридору совершенно бесшумно и, дождавшись, пока дверь раздвинется и выпустит ее из здания, вышла наружу.
Там было почти жарко.
Закат уже побелил стену, и она казалась ослепительной. Серое покрытие под ногами на поверку оказалось каким-то голубоватым, и Софии почудилось даже, что эта голубизна как будто ходит, переливается под ногами, как иллюзия воды. Она с трудом удержалась от того, чтобы присесть на корточки и попробовать коснуться этого странного «моря» рукой.
Она прошла мимо мужчин, замечая на себе — на своем желтом платье — взгляды, но не позволяя себе обратить на кого-то внимание. Площадка осталась позади, и вот уже впереди заблестела голограмма. Она активизировалась при приближении — видимо, в покрытие были встроены датчики — и вот уже перед Софией, уважительно остановившейся чуть поодаль, развернулась панорама колонии.
Звука не было, и Софию это обрадовало: не хотелось стоять и слушать разносящийся по всей округе жизнерадостный голос, вещающий для нее одной. Голограмма, судя по всему, была создана уже после их отлета с Земли, и в ней наверняка содержались сведения о том, что произошло за последние сто лет.
Это было интересно.
Планета была открыта почти случайно. На ней совершил аварийную посадку один из дальних кораблей — кораблей поколений, как тогда их называли, огромные суда, несшие в себе тысячи и десятки тысяч людей, решивших покинуть Землю в поисках нового дома, — и условия показались упавшим настолько привлекательными, что они решили, что дальше не полетят. Отправив на Землю сигнал, выжившие в катастрофе развернули строительство.
Сначала центром колонии были остатки корабля, но уже совсем скоро колонисты поняли, что место для строительства выбрано неудачное. Пара сильнейших землетрясений обрушила первые постройки и лишила колонию десятка человек. Разведчикам пришлось отправиться на поиски более безопасной зоны, подальше от сейсмоактивной области. Поселенцы перебрались вглубь материка, на равнину, которая была названа Равниной Спасения. Сама колония носила официальное название Цирцеиды, но им не пользовались так давно, что уже почти забыли. Возможно, когда здесь появится еще одно людское поселение, старое имя вернется. Но сейчас колония была просто Колония или База, и никто не был против.
София наблюдала за тем, как появляются в центре новой колонии дома, как растет на глазах стена, как возносится ввысь прозрачный купол здания, которое она заметила первым…
— Вы почему не с остальными?
Голос был мужской, и София поспешно обернулась, решив было, что потеряла счет времени и простояла здесь дольше ощущаемых ею пяти минут. Но нет, транспортная площадка по-прежнему была заполнена мужчинами, разгружающими контейнеры, которых, правда, в куче позади них стало больше. Никаких женщин. Никого в яркой одежде.
Она перевела взгляд на человека, который заговорил с ней, намереваясь спросить, с какими это остальными ей надлежит быть, если на улице еще никого нет, и на мгновение потеряла почву под ногами.
Он был ошеломительно красив. Темный блондин с глазами пронзительно-карего цвета, которые словно переливались изнутри золотистыми всполохами, высокий, на голову выше нее, загорелый и широкоплечий, и даже этот нелепый форменный комбинезон темно-синего цвета смотрелся на нем, как будто так и должно было быть…