Об использовании атомной энергии на незаселенных или малонаселенных планетах речи не шло, так что во всех колониях поначалу использовались для энергообеспечения солнечные или ветряные электростанции или энергия земли. С учетом того, что солнечных дней и ветра в данных широтах для полного обеспечения колонии было недостаточно, осенью и весной роль вспомогательного энергоносителя брали на себя подземные источники.
Место для станции выбирали тщательно: с учетом толщины цирцеевской коры, расстояния от колонии, технических возможностей и ограниченности людских ресурсов. Полифир обнаружили случайно при бурении скважины у одного из мощных реперных горизонтов (прим. — еще называют «репер», слой породы, имеющий четкие границы и резко выделяющийся на фоне других, выше- или нижерасположенных слоев. При анализе разрезов геологи всегда сначала определяют реперы и в дальнейшем уже опираются на них). Появившееся на поверхности ярко-голубое мягкое вещество неизвестного происхождения всполошило всю колонию.
Материал собрали, отправили на исследование на главную планету системы… и результаты были ошеломляющими. Исследование показало, что полифир — это не просто вещество, а живое ископаемое, колонии микроорганизмов, воспроизводящих себя со скоростью земных бактерий — и выделяющих при этом огромное количество энергии, экологически чистой, не требующей применения каких-то запредельных технологий для реализации энергопотенциала. Заинтересовалось даже руководство Сектора, и к Цирцее уже летел корабль, нагруженный людскими и техническими ресурсами для полного всестороннего исследования феномена.
— Неужели они надеются перевести галактический Сектор на полифировую энергию? — спросила София. — Это же сотня планет.
— Будет замечательно, Сонечка…
— София.
— …если полифир получится использовать в качестве топлива для наших кораблей. При такой энергетической мощи мы смогли бы путешествовать гораздо быстрее. Представляете двигатель ракеты не величиной с нашу колонию, а в десять раз меньше? Представляете скорость в два, три, а то и четыре раза больше? В фантастических романах далекого прошлого говорили о кораблях, которые могут перемещаться со скоростью света или даже быстрее. Возможно, полифир — наш первый к этому шаг.
София задумалась. Она читала эти романы, но читала и учебники, и учебники оставались невозмутимо уверенными в правдивости главного постулата физики. Путешествие быстрее скорости света невозможно. При приближении к скорости света масса тела становится близкой к бесконечности, и тут уже не поможет ни один мини-реактор, будь он хоть со шпильку величиной.
Современные корабли путешествовали за счет прыжков через червоточину Ориона — космическую дырку, своеобразный высокоскоростной туннель, соединяющий две точки в одноименном рукаве Млечного пути. Но чуть дальше от червоточины космос все равно оставался темен, неприветлив и недостижим. Сверхсветовые корабли могли бы решить эту проблему — но современным двигателям не хватало энергии для разгона, а точнее, не хватало источника, который мог быть дать эту энергию, не будучи сам при этом размером с корабль.
— Я не физик, — сказала София наконец больше себе, нежели Эльвире.
— О, да мы тут все немного физики, — улыбнулась та. — И биологи, и врачи, и химики. Невозможно в таком маленьком коллективе не заражаться знаниями друг от друга.
— Тысяча человек — не очень маленький коллектив, — с сомнением сказала София.
— Это только кажется. Когда познакомишься со всеми, узнаешь… ох, кажется, я перешла на «ты», что и тебе предлагаю сделать… так вот, когда узнаешь тех, кто живет рядом, окажется, что тысяча — вовсе и не так много. Мы здесь как одна большая семья. Каждый на своем месте. Потому и дается на адаптацию семь недель — средний срок, который требуется человеку, чтобы приспособиться к обществу совершенно незнакомых ему взрослых людей.
— И социопсихолог здесь тоже каждый, — сказала София не без иронии.
— Как же без этого.
Робовозчик фыркнул, когда подушка заскользила вниз с крутого холма, и София прильнула к окошку, хоть и понимала, что уже через несколько минут получит возможность увидеть все собственными глазами.
Она ожидала большего… и другого. Развернувшаяся перед глазами картина не поражала воображение, и все же была настолько странной, что это показалось почти нереальным.
У разреза стоял большой экскаватор, который сейчас был пуст. Рабочие в серебристых комбинезонах сгрудились чуть поодаль, что-то горячо обсуждая. Песок вокруг был словно присыпан голубой пылью, от оранжево-голубого террикона (прим. — конусообразная насыпь из пустых пород, которые извлекают из шахты) чуть поодаль медленно ползла по канатной дороге маленькая вагонетка. София проследила за ней взглядом.