— Уверена? — подмигнула Электричка.
— Нет, — подозрительно взглянула на неё первоотрядница.
— Тогда, может быть, «Известия», а? — провокационная улыбка раздвинула губы директрисы.
— Я, конечно, не знаю. Но «Комсомолка» всегда была стоящей газетой. Кому, как не ей, проворачивать крутые проекты!
И загорелась голубая струна. Боже, какой она была прекрасной. Я никогда не видел такого чистого цвета. А лента на стене разлилась ручьём. И плыли, плыли по нему разнокалиберные глобусы. А шарики серебра сверкали сквозь лазурь монетами старинного клада.
— Семсссот, — раздался почти неслышный свист Серёги.
— В какой стране самое многочисленное население? — отчеканила Электричка.
— В Америке! — воскликнула малявочка и уставилась на струны, а те взяли да погасли.
— В Китае, — проревел Петро, обхватив голову руками.
— До тебя очередь не дошла, — тон Электрички заставил губы умника плотно сомкнуться. — Безусловно, ты ответил правильно, но твой ответ не стоит ни копейки. Ведь здесь — не командная игра. Здесь каждый сам за себя. Раунд окончен.
Молчание в зале разродилось зловещим гулом, словно там готовились встречать следующего козла не меньше, чем электрошоком.
— Кто помешал иссохшимся губам коснуться живительной влаги? Чей провальный ответ увёл с верной тропинки в непролазную чащобу?
Хоть игра и не была командной, на сей раз народом овладело полное единодушие. Все пальцы указывали в одном направлении. В точке пересечения испуганно жмурилась малолетка из последнего отряда.
— Что обусловило твоё решение, Пыткин? — спросили Серёгу, и он не лез за словом в карман.
— Не, ну любому же лоху известно, — развёл руками силач-гиревик, — что каждый четвёртый на земле — китаёза. Скоро жёлтые всю планету заполонят.
— Ты — расист?
— Чего там, — нахмурился Серёга. — Мы ведь не о китайцах, мы о потерянных деньгах скорбим.
— А ты, Королёва?
— Её ответы меня утомили, — хмыкнула первоотрядница.
— Вот так, — кивнула Электричка, повернувшись к неудачнице. — Сама видишь, от тебя устали. Им легче шагать без тебя. Гнать козла!
— Гнать козла! — заверещали из зала радостные голоса.
В последний путь девчонку-неудачницу провожал голубой луч, словно память о неправильном ответе, скинувших всех с третьей струны. Вернее, с какой там струны, с третьей ступеньки!
— Парни, они вообще… девчонок не любят, — пискнула проигравшая в микрофон. — Они всегда обзываются, воруют у нас всё, толкаются и выкидывают, если игра интересная… Как вот сейчас.
Из темноты кто-то презрительно засвистал, малютка вжала голову и неловко спрыгнула со сцены.
— Следующий раунд. И следующие три попытки. Думаю, теперь оставшиеся будут относиться к игре серьёзнее. Ведь в копилке уже не триста, а тысяча четыреста условных единиц.
Взгляд её скользнул по нам и остановился на Петро.
— Проект «Викинг» по исследованию Марса — это советская или американская разработка?
Петро не спешил отвечать. Его губы шевелились, неслышно проговаривая слова. Тянулись секунды, быть может, даже минуты. Мне они казались часами, заполненными осенней тоской. Наконец, рот Петро перекосился:
— Американская!
— Почему?
— Э… ну… — замялся Петро.
— Так почему?
Петро косил глазами на струну, но та упорно не зажигалась.
— Да фиг знает, — проворчал Петро. — Не наше это название. Наши богатырём бы каким назвали. Или витязем.
— Ну что ж, — улыбнулась директриса, — логика не лишена смысла.
И фиолетовый свет помог Петро заслужено встать в эффектную позу.
— В каком году была Невская битва? В 1240-м или в 1378-м? — и мой враг напрягся.
— В 1378? — он спрашивал, он вовсе не был уверен в ответе.
— Что, Сёма, тоже нелюбовь к круглым датам? — усмехнулась Электричка.
Сёма. Ну и имечко выбрали этому неприветливому типу. Хотя, кто знает, каким был этот Сёма до злосчастной ночи, когда таинственный флагшток вырос над корпусом шестого отряда.
Сёма кивнул.
— А вот тебя она подвела! — радостно сообщила Электричка. — Правильный ответ: в 1240-м.
И снова сцена окуталась мглой. Только световой столб с Электричкой, да круги под нашими ногами. Серёга аж зубами скрежетнул. А я, как ни странно, порадовался. Теперь имеется законный повод наградить козлиным званием одного из тех, кто чуть не отправил меня на тот свет.
— Что считают самым загадочным в картине Леонардо да Винчи «Мона Лиза»? спросили Ларису.
— Улыбку, — ответила она, смахнув со лба капли пота, и подарила нам фиолетовый свет удачи.
— Из чего варил кашу находчивый солдат? — я вздрогнул, вопрос предназначался мне.
— Из топора, — вырвалось моментально, и я испугался.
Вот ведь, ляпнул, не подумав. А может, и не из топора варил. А из чего? Я не помнил. Но ужаснее всего то, что я совершенно не мог ответить, откуда в моей пустой башке возник топор. Почему из топора? Ведь с таким же успехом кашу можно варить из молотка. Или из напильника. В душе, содрогавшейся от тоскливых волн, возникла картинка стаи ржавых напильников, улетающей широким клином в жаркие страны.
И тут вспыхнула синяя струна! Табор, окутанный серебром, уносился в вечернее небо.
Воздух облегчённо извёргся из груди, словно лава из жерла вулкана.
— Какой французский художник является автором полотна «Пейзаж с Полифемом»? Никола Пуссен или Жан-Луи Вуаль?
Побелевшие от напряжения губы извергли разочарованный стон. Не ждал Серёга вопросов по искусству, ой, не ждал. Отчаянно влепив два раза себе по затылку, Пыткин с надеждой поглядел на ведущую, словно надеясь, что она смилостивится и разрешит переиграть. Но Электричка лишь непреклонно покачала головой.
— Никола Пуссен, — наугад ляпнул Серёга.
И подобоченился. Имел право. Снова сияла голубая струна, снова колыхнулась в груди надежда, что именно сейчас мы и доберёмся до вершины. А серебряная толпа теперь выглядела космическими переселенцами, уходящими с покалеченной грозами планеты, к множеству миров, раскинувшемуся на Млечном Пути.
— В каком году была образована Организация Объединённых Наций? — лицо директрисы было холодным, отталкивающим, словно её нисколечко не радовали правильные ответы.
— Не знаю, — потупила взор первоотрядница. — Вернее ладно, пусть будет в 1980-м.
— А на Луну первыми высадились французы? — хмыкнула Электричка. — Я уже давно подозревала, что у тебя, Королёва, какая-то своя мировая история. Правильный ответ, в 1945-м.
Все струны погасли. Но в последних отблесках света я успел разглядеть, как злобно набычился Серёга.
— Осталась ещё одна попытка, чтобы забраться на вершину вшестером, — сказала директриса после небольшой паузы и повернулась к Петро. — Что тяжелее? Фунт или килограмм?
— Килограмм, — выпалил Петро и вопросительно уставился на струны.
Электричка улыбнулась:
— Тебе доводилось что-то взвешивать в фунтах?
— Не-а, — мотнул головой Петро.
— Тогда откуда такая уверенность? — улыбка расползалась всё шире.
— Ниоткуда, — буркнул Петро и уставился себе под ноги.
— Тем не менее, ты прав, — констатировала директриса и позволила нижней струне озарить нас холодным фиолетовым светом. — Какому созвездию принадлежит Полярная Звезда?
— Малой Медведице, — бесстрастно проронил Сёма.
Мог и не выпрягаться с таким видом. Про Полярную Звезду любому первоклашке известно.
— Столица Австралии? — под свет синей струны спросила директриса у Ларисы.
— Ну… там два больших города. Мельбурн и Сидней. А вот столица…
— Так Мельбурн или Сидней?
Я волновался ничуть не меньше Ларисы. Её взгляд то затравленно метался по игрокам, то нырял в зал, словно кто-то мог подсказать. Ей не хотелось отвечать. Электричка застыла. И я догадался, что Электричка сейчас просто силой своей воли заставит Ларису ответить. Вот взгляд Ларисы замер, пойманный безжалостными глазами. Вот шевельнулись губы:
— Ну пусть будет Сидней.
— А на самом деле ни тот, ни другой. Правильный ответ — Канберра.
И снова темнота. И снова наполненный злой ехидцей голос Электрички: