Многое она видела благодаря Тервиусу. Сначала он брал её с собой, потом научил самостоятельно перемещаться с помощью потоков нуль-частиц, пронзающих пространство - Стибия, как и Тервиус, была одной из немногих айзе, чей колдовской дар был достаточно силён для подобного чародейства. И потом она путешествовала одна, правда, несколько реже, чем ей бы хотелось - любимая работа в лаборатории отнимала очень много сил и времени.
Но до сих пор Тервиус иногда предлагал ей составить ему компанию. И что он задумал на этот раз? Неизвестно. Он никогда не раскрывал цель путешествия заранее.
И сегодня айзе явно не собирался отступать от своих правил. Он, казалось, даже не услышал вопроса Стибии и, лишь, сдержанно кивнув, попросил её раздобыть силикопластовый скафандр - непременно с фильтрующей маской. Силикопласт - материал гибкий, лёгкий и довольно прочный, но, к несчастью, под воздействием интенсивного коротковолнового излучения он становится ломким. А жаль, силикопласты считались перспективными для изготовления космических скафандров. Но эти полимеры почти не проводили тепло, отличались высокими температурами плавления и низкой реакционной способностью. Именно из силикопластов были сделаны тонкие серебристые костюмы исследователей, одинаково хорошо защищавшие айзе от лютого холода и нестерпимого жара.
Да, в этом холодном мире без лёгкого скафандра было не обойтись. Это была первое, что осознала Стибия, когда пришла в себя после перехода. После жуткого, безумного полёта-падения, после тягостного, тоскливого чувства потери, когда кажется, что мир для тебя перестаёт существовать и за этими бесконечно долгими мгновениями, за последними ударами сердца уже не будет ничего. Ничего, кроме смерти.
Тервиус уже ждал её. Искажающее свет поле скафандров было включено, и можно было не опасаться, что обитатели этой планеты обнаружат чужаков. Предосторожность не была излишней - айзе очутились в инопланетном городе, строгом и прекрасном. Холодный, засыпанный мельчайшими ледяными кристаллами, он сверкал в тусклом свете чужого солнца. Негостеприимной и странной была эта земля.
Её обитатели, удивительно похожие на айзе, показались Стибии не слишком приспособленными к своей ледяной планете. Или она не всегда была такой холодной? Стибия хотела спросить у Тервиуса, но не успела, а потом и вовсе не до того стало.
Айзе очутились на этой планете в необычный для её жителей день. В праздник Крещения, как перевёл Стибии его название Тервиус. И сейчас по улицам заснеженного города праздничной толпой, крестным ходом, шли инопланетяне. Шествие медленно двигалось к одному из красивых даже для этого неземного города зданий. Зачем? Стибия не знала. Инопланетяне шли - как айзе с удивлением заметила - семьями, несли в руках картины. Кто на них изображён? Герои? Святые? Стибия понять не могла.
Это было похоже на странный сон: бледное низкое небо, замёрзший город и праздничное шествие, пение инопланетян, их странно мелодичная речь... "Молитвы читают," - шепнул ей Тервиус.
Шум всё нарастал, и вдруг впереди раздался треск. Нелепый, невозможный, не вяжущийся с радостью и надеждой, которые видела Стибия вокруг. Она не сразу поняла, что это было. Треск, похожий на стрекотание электрических разрядов энергооружия. Старый, жестокий и слишком затратный способ отнять чужую жизнь.
Но жители этой планеты не знали о нём. Их наука ещё не способна была создавать энергонакопители достаточной ёмкости, и потому они пользовались намного более простым кинетическим оружием. Кусочек тяжёлого металла - пуля - который выталкивается из направляющего ствола давлением газов - вот его главный поражающий элемент. Одна из них, случайная, скользнула по плечу Стибии, не причинив ей никакого вреда, слишком мягкая и медленная для того, чтобы пробить силикопласт. А ведь и этого хватало, чтобы убить врага. Но почему врагом должно быть такое же разумное существо, так же чувствующее боль и страх?
Стибия с ужасом смотрела на разворачивающуюся трагедию. Праздничное шествие обернулось бойней. Пули из мягкого свинца прошивали незащищённые тела жителей этой планеты с лёгкостью высокочастотного излучения. Инопланетяне падали, и снег темнел от их крови - красной, в отличии от тёмно-серой крови айзе.
"Зачем, зачем всё это?" - единственная мысль билась, словно пойманная крылатка, слышалась в каждом ударе сердца.
- И это только начало, - проговорил Тервиус, с каменным спокойствием наблюдая за немыслимым побоищем, - Не простит народ этого предательства, не простит расстрела. Тяжела и беспросветна жизнь обитателей этой страны: опостылевшая, бессмысленная война, презрение и унижения со стороны облечённых властью, бесправие, невозможность прокормить семью и выбраться из круга бед и страданий. Последняя надежда на правителя. Но по его приказу - а может, и без - пришедших с прошением, с жалобой народной убивают в день священного для жителей этой страны праздника. Теперь пути назад нет, и вспыхнет уже сложенный костёр, и грядёт революция, назревавшая в течение долгих лет. А за ней, как мне кажется, последует другая, способная затмить собой все бунты, которые только довелось пережить обитателям этого уголка планеты. Много безжалостных и бессмысленно-горьких восстаний помнит эта земля, но все они померкнут перед той бурей, что вот-вот разразится и прокатится по стране, сметая всё на своём пути. Воистину, этот день станет началом конца для старого мира!
И наступит время крови, время пламени! И в этом огне будет выкован новый мир. На крови и страсти, на всепоглощающей любви к своему народу и самопожертвовании будет он построен.
- Но ведь не все готовы рушить старый мир, чтобы на его обломках создавать новый! Есть же немало тех, кто пойдёт на бой ради власти или по иным, столь же материальным причинам.
- Без сомнения. Но хватает и борцов за идею, согласных отдать свою жизнь в плату за справедливость, за лучшее для своих соотечественников, детей и внуков.
- Но разве будет всё это стоить сотен и тысяч жизней? Они ведь пришли без оружия, они хотели не силой, а словом бороться за правду! И что взамен?! Кому вообще нужна справедливость, которая требует убийств и насилия?! Неужели... - осеклась Стибия, поражённая внезапной догадкой. Не было проклятий, способных передать боль и страх, охватившие её, она могла только с ужасом смотреть на Тервиуса.