Несколько дней спустя наш питомник горилл, наше гладиаторское училище посетил сам великий Крамер. Он прибыл сюда как раз в момент, когда все сорвиголовы уже были готовы к выходу на тренировку, прибыл в сопровождении небольшой свиты, и в свите той я сразу же уловил знакомый силуэт — Норма! Генерал долго беседовал с инструкторами, загодя прибывшими в казарму, и, судя по всему, остался недоволен — даже к нам в казарму долетали крики и брань из-за сержантской перегородки. Затем он проследовал с нами на занятия и сумрачно наблюдал, стоя в отдалении, как мы берем десятиметровые пики и съезжаем с укатанного до металлического основания «снежного склона». Крамер убыл, не пожелав усладить себя зрелищем нашего барахтанья в бассейне. Напоследок, проходя мимо меня, спросил кратко:
— Ковальски, ну как вы тут?
И - не дожидаясь ответа — какому-то офицеру из свиты:
— Вы за ним посматривайте. От него всего можно ожидать, особенно там…
С тем он и проследовал дальше, а Норма поотстала от группы и подошла ко мне. В отличие от прошлых наших контактов, разговор ее был краток и исключительно по делу:
— Здравствуйте. Занятий со мной больше не будет.
— Но…
— Слушайте внимательно, у меня мало времени. Вылазка форсируется, режим перехода границы — нелегальный, экипировка — по среднему стандарту, Крамеру не удалось выбить больше, там интриги и проблемы. Майору Португалу дана полная власть над каждым участником рейда…
Солдафоны не столь уж неделикатные существа, как их обычно представляют, они на каком-то уровне сознания понимают, что нехорошо мешать уединенной беседе с девушкой. И прекрасно, а то мне и самому стало не по себе от этого вороха государственных тайн, вывернутого мне на голову. Норма продолжала:
— Начало рейда — через пять дней. До встречи там!
Она кивнула мне и вдруг — я не поверил глазам своим — сделала губами неуловимое движение, какое любой мужчина не расценил бы иначе, чем воздушный поцелуй. Любой мужчина в любых прочих обстоятельствах, кроме этих. «Вот тебе еще и такой стимул!» — подумал я, безотчетно следя за ней взглядом, когда девушка вместе с приближенными шефа удалялась к выходу.
— О чем это вы беседовали? — спросил подошедший Наймарк. Он сегодня был в ударе — скатился на лыжах, ни разу не упав, и одолел успешно ту самую неподдающуюся скалу; его похвалил сам Крамер. Наймарк был в прекрасном настроении. — Что-то новое насчет нас?
— А как иначе, если столько начальства наехало, — ответил я туманно. — Скоро отправка, вот в чем дело…
— Ну, этой новости уже второй месяц, — засмеялся Наймарк.
Наконец свита Крамера просочилась поодиночке через термический шлюз, и тут мы заметили, что с нами остался вполне непримечательный брюнет средних лет, невысокий, с тяжелым надбровьем и удивительно широкоплечий. Он тут же дал знак капралу, чтобы тот построил группу.
— Я — майор контрразведки Аугусто Португал, — представился брюнет, — и я надеюсь, что вы все навсегда запомните мое имя. С этого дня я полностью и единолично контролирую группу, идущую в рейд.
9
— Вставай, Ковальски, подъем! — трепал меня за плечо отделенный. — Вставай, сейчас отправляемся. Живо собирай амуницию!
Как к этому ни готовься — а вот, миг наступил, и даже ободранные пластиковые стенки казарменных боксов кажутся теперь родным, покидаемым домом… А насчет экипировки, так у меня ее минимум: спальный мешок — это основной предмет. Десантники громыхали оружием, собираясь.
— Поживей, через десять минут выступаем!
Я плотно упаковал свой вещмешок и чуть ли не первым стал в строй. И напрасно — отделенный, увидев, что я налегке по сравнению с остальными, навесил на меня подсумки со снаряженными рожками к автоматам. Хорошо, хватило ума не дать оружие. И это еще называется — экипировка по среднему стандарту! Представляю, как выглядел бы любой из нас, экипированный полностью.
Наскоро построившись, мы вышли гуськом, все двадцать семь человек — еще нескольких майор Португал отбраковал в течение тех пяти дней, когда свирепствовал над нами, и, думаю, они не переставали славить небо за подобный исход своей судьбы. Ибо более коварного и свирепого существа, чем майор Португал, я еще не встречал в жизни. Он обладал чудовищной реакцией и демонстрировал невероятные финты и выпады всеми четырьмя конечностями. Причем демонстрировал их на нас — все это проходило как тренировочный процесс, но каким образом обошлось без переломов и вывихов — ума не приложу.
Сейчас с нами майора не было.
Между тем по пустынному в это время пассажу мы добрались до платформы, где нас уже поджидала длинная капсула — в ней и разместилась, достаточно тесно, наша небольшая группа. Капсула ухнула и помчалась сквозь ночной мегаполис. Тем временем капрал велел перекусить — можно сделать вывод, что путь наш неблизкий, даже в метро. И в самом деле, капсула гнала во весь дух чуть ли не около часа, мелькавшие мимо станции становились все более убогими, откровенно техническими, что ли, — и, наконец, мы выбрались из опостылевшей тесноты на конечной платформе, в самом что ни на есть депо капсул.
Они здесь были в великом множестве, подвешенные к рольгангам, и я, проходя мимо, еще соображал — неужели их так удается более плотно поместить в депо? Но вот мы достигли площадки, где высился лишь один гигантский трейлер. При нашем подходе задняя стенка его отпала, обратившись в лестницу, и мы поднялись по ней. Внутри, под громадным тентом термозащиты, уже находились женщины и майор Португал с кучкой провожающих. Все расселись на боковых скамьях, и перегруженный трейлер натужно двинулся вверх по пандусу.
Я поместился рядом с Наймарком у заднего борта — вряд ли это была сознательная установка на возможность побега, скорее инстинктивное стремление не упустить никакого шанса в любых условиях… Капрал, расположившийся напротив, видимо, проникся моим настроением и усиленно наблюдал за мной, да я и сам понимал, что побег теперь имеет еще меньше шансов, чем моя первая попытка.
Наймарк, против обыкновения, был немногословен, лишь однажды заметил, ни к кому в отдельности не обращаясь:
— О! Вышли на поверхность…
С чего он взял? Трейлер шел все так же гладко, лишь звук двигателя изменился. Нет, дело не в звуке двигателя, это был шум сам по себе, запомнившийся мне еще со времени похищения, безрадостный сухой посвист песчаных вихрей, ударяющих о металлическую обшивку. И сразу стало жарко, несмотря на термозащиту.
Наконец, в дополнение к усиливающейся духоте и жаре, началось знакомое мне ковыляние по песчаным наносам, когда все вцепились в сиденья, чтобы не упасть, — и это длилось бесконечно, пока трейлер не вырулил на какое-то ровное место и не заглох решительно, словно бы говоря: не знаю, как там люди, а вот машина в таких условиях работать отказывается! Задний борт-лестница снова откинулся, внутрь хлынул ослепительный свет.
И жара, по сравнению с которой духота в машине показалась вечерней прохладой! Ошалелые люди выпрыгивали на бетонную площадку под сводом из обычного гнутого гофрированного металла, ветер гулял между столбами — и какой ветер, будто мы в домне оказались! — из трейлера выбрасывалось последнее барахло, и он уже разворачивался на площадке, чтобы тут же дать деру из этого ада, а майор Португал орал, перекрывая гул суховея:
— Построиться, живо! Разобрать термокостюмы и надеть, а то сваритесь заживо через полчаса! Быстро наденьте термокостюмы, это в ваших интересах.
Повторять не надо было: вся свора боевиков торопливо расхватывала небольшой холмик серебристых комбинезонов. Мы с Наймарком припоздали к разбору: в мой комбинезон уже вцепился дюжий боец, которого пришлось отогнать. Он бросился к оставшейся кучке, и в мгновение ока стало ясно — одного комплекта не хватает. И стало ясно кому — именно Наймарку, он стоял с пустыми руками.
Освободившийся трейлер выкатил из-под навеса и скрылся в раскаленной пустыне. Майор надсаживался в крике: