— Я не видел еще Фрэнни после ее возвращения из Вассара, — говорил тем временем Болдуин сенатору Колби. — Боюсь, что мужчины теперь вообще разнесут вам двери.
— Ну ты же знаешь Фрэнни, — улыбнулся сенатор. — Это не в ее вкусе. Она любит тишину и покой, манеры троглодитов больше прельщают Кейт.
— Папа!
— Мы же все знаем, что это так, малышка, — нежно проговорил сенатор. — Бог знает, почему ты предпочитаешь такие романы — если их, конечно, можно назвать романами…
— Гаррисон!.. — Коллин Колби положила руку ему на плечо, словно призывая его остановиться.
— Да, дорогая, — понял ее намек Колби.
— А вот и Фрэнни, — воскликнула Кетрин, увидев идущую к ним девушку. Фрэнни была совсем не похожа на свою сестру, хотя, решил Линд, и она по-своему хороша. Фрэнсис со своей вполне спортивной фигурой была выше и тоньше. Кейт была брюнетка, а Фрэнсис — яркая блондинка с бледно-голубыми глазами. Во всяком случае обе сестры могли прельстить любого.
— Джим, это Фрэнни Колби, — представил Болдуин. — Фрэнни, позволь познакомить тебя с моим старым другом, Джимом Линдом.
— Очень рада, — произнесла она тихим голосом.
Он взял ее руку, слегка пожал и поцеловал.
— И я тем более, — галантно отозвался он.
— Ну-ка иди сюда, Кейт! — Болдуин подхватил Кейт под руку. — Пойдем покажем, как надо танцевать.
Она взглянула на него с самой лукавой улыбкой.
— Вот это мне нравится!
Когда они шагнули в круг, рука об руку, Линд спросил с улыбкой у Фрэнсис:
— Не окажете ли честь? — и протянул ей руку.
— Ужасно люблю танцевать! — непроизвольно вырвалось у Фрэнсис.
Он вывел ее на середину зала и обнял. Она была немного напряжена, но постепенно успокоилась.
— Значит, вы друг Лью, — произнесла она наконец, пытаясь завязать разговор. — И как давно вы знаете друг друга?
— Со времен войны, — улыбнулся он. — Нетрудно хорошо узнать парня, с которым день за днем воюешь бок о бок.
— Вы так говорите о войне, как будто это спортивное состязание, — заметила она, слегка усмехнувшись.
— В каком-то смысле, так оно и есть, — согласился он, — похоже на шахматы.
— Да?
— Война — это род стратегической игры, но игры скорее умственной, чем физической.
— Похоже, вам она нравилась.
— Война никому не может нравиться, мисс Колби, — ответил он.
— Простите, — смутилась она. — Я хотела сказать…
Он усмехнулся:
— Забудем об этом, ладно? — И сменил тему: — Лью говорил, что вы окончили Вассар. По какой специальности?
— История искусств.
— Вы увлекаетесь искусством?
— Очень. — И после небольшой заминки продолжала: — Было время, я сама хотела стать художником. Но мои способности оказались куда скромнее моих амбиций.
Лицо у нее при этом признании приняло скептическое выражение, и он с жаром начал ее уговаривать:
— Уверен, что вы просто умаляете…
— Ах нет, нет, — быстро отозвалась она. — Ведь, к сожалению или к счастью, я прекрасно чувствую то, что хочу выразить на полотне, а получается все не так.
— По-моему, вы слишком критичны. — Зеленые глаза его лукаво блеснули. — Я бы сказал, что искусство во многом дело вкуса, правда ведь?
— Лишь в некоторой степени.
— Ну, вот взять, например, вас с сестрой. Вы обе прелестны, но каждая по-своему, — пояснил он свою мысль. — Ваша сестра обворожительна в белом, но вас этот цвет убьет. Но вы прекрасны в сиреневом — а этот цвет совершенно не идет Кейт.
Она подозрительно сощурила глаза:
— Кажется, вы смеетесь надо мной.
— Вовсе нет. Просто пытаюсь объяснить вам, что если что-то не устраивает вас, это вполне может понравиться другому, — улыбнулся оц. — Я бы хотел посмотреть ваши работы.
— Вы что же, ценитель живописи, мистер Линд?
Их глаза встретились.
— Что же, можно сказать и так. Я бы выразился иначе — я ценитель всего прекрасного.
Во время войны богатые респектабельные дамы, до того по два раза в год ездившие в Париж, чтобы посмотреть последние коллекции французских законодателей мод, обратили наконец свое внимание на бесчисленных американских модельеров. Правда, едва война закончилась, те же дамы вновь устремились в Париж, с прежней жадностью воспринимая новинки моды привычных кумиров вроде Диора, Бальмена и Шанель. В отличии от них Коллин Колби с дочерьми не поддались этому массовому психозу. Миссис Колби всегда приходила в восторг от моделей Хэтти Карнеги, носила шляпки, которые специально для нее делала Тициана, дизайнер магазина «Саке, Пятая авеню», и полагала, что незачем отправляться куда-либо дальше Нью-Йорка в поисках модных туалетов. Лишь сопровождая своего мужа в каком-нибудь дипломатическом вояже, Коллин Колби позволяла себе разориться на экстравагантное бальное платье от Диора или Шанель, находя, что лишь эти два модельера вполне отвечают ее вкусу.