— Ты верно заметил, Кэппи. Но я всегда рискую. Кто не рискует, тот не выигрывает.
Слоун стояла перед старинным овальным зеркалом и пристально изучала свое отражение. Еще ничего не заметно, но ей видно то, чего не видят другие. Любая мать никогда не забывает, что переживала в такое время. Слоун вспомнила, как все было с Тревисом, как она вот так же стояла перед зеркалом в Чикаго, — правда, перед маленьким, на какое денег хватило. Только у портнихи могла разглядеть себя в полный рост. С мстительным удовлетворением следила, как становится все толще и толще: назло вертопраху — отцу ребенка. Слоун поправилась почти на шестнадцать килограммов! Теперь надо последить за весом, в ее нынешнем возрасте вернуть потом прежнюю фигуру значительно сложней. А сделать это необходимо! Конечно, сейчас Джордан говорит, что ему ужасно нравятся беременные женщины, но… если она останется дамой такого объема…
Слоун вспомнила, как почувствовала впервые толчки живого существа в своем лоне и первый страх за малыша во время жуткой ночной грозы. И всякие шуточки, которыми щедро осыпали ее друзья, — она действительно была «поперек себя шире», но это уже ближе к родам.
И роды — бр… Как орала и ругалась, пока ей не вкололи какую-то анестезию… В книжках пишут о родах то как о чуде, то как о кошмаре — ни то, ни другое: боль, а потом — облегченье.
Этот ребенок зачат в любви. Но нить, которая связала их с Джорданом, как говорится, до конца, не только самое крепкое, но и самое хрупкое.
Слоун стащила через голову ночную рубашку, снова погляделась в зеркало. Живот округлился, или ей так показалось? Может, она просто полнеет и незачем особо скрывать полноту?.. Но и подчеркивать нельзя — ей еще надо выйти замуж…
Замуж… Слоун реально смотрела на замужество — если не сказать, цинично. Как бы ни была она счастлива тогда в Онфлере, услышав предложение Джордана, сложности их отношений не уменьшатся, — скорее, наоборот, брак обострит их. Женитьба — важный шаг для Джордана, ему не просто далось такое решение. Слоун рада этому. Но это лишь первый шаг, один из многих по длинной — хорошо, если им удастся пройти ее вместе до конца, — дороге.
— Хорошо хоть дом просторный, — сказала Слоун Джордану, глядя в окно, гости уже начали понемногу собираться. — Ютиться в современных комнатенках, потом укладывать гостей на ночь в библиотеке — бр-р, это ужасно.
Джордан решил подразнить Слоун:
— Это еще что… Может случиться, что тебе надо будет разместить на ночь пятьсот человек.
— Нет, этого я себе не представляю — такого быть не может! Мы тогда отправим всех в гостиницу!
Когда Слоун приехала в Мунстоун в первый раз, она поняла, как Джордан дорожит этим уголком. Хорошо жить на виду у многих людей, зная, что всегда сможешь уединиться, забраться в глушь, в теплое гнездышко, где никто до тебя не доберется. Таким теплым гнездышком и был для Джордана Мунстоун.
— Слоун, а где кто-то из твоей родни? — без задней мысли спрашивал жених.
Слоун хотелось увильнуть от неприятного разговора, но, увы, вопрос этот рано или поздно всплывет. Джордан еще так мало знал о ней — о жизни Сэмми Дуглас в Чикаго.
— Отец плохо себя чувствует, боюсь, ему не выдержать поездки. А мама не оставит его одного, даже на два-три дня. — Слоун приложила к себе платье, повернулась к Джордану.
— Ну как?
— Ты мне безумно нравишься в этом платье. — Джордан продолжал свое: — А брат?
— Я не рассказывала тебе, Джорди, но… мы с ним очень далеки. Мне даже страшно подумать, что он приедет сюда! — Слоун стащила с себя платье. — Пойду приму душ.
— Составить тебе компанию? — Джордан словно не хотел замечать, как неприятен Слоун этот разговор.
— Джордан, не теперь. Если я не успею принять душ, мы опоздаем к праздничному ужину. Гости, думаю, не будут в восторге от этого. Поговорим позже.
Закрыв дверь ванной комнаты, Слоун расслабилась, улыбка мгновенно сползла с лица, и оно приняло озабоченное выражение.
Кейт как всегда права: придется все ему рассказать. Пусть лучше узнает о прошлом от нее самой, чем — на стороне. Родители вообще не знали, что Слоун выходит замуж, она ничего им не сказала, потому что не поддерживала с ними связи долгие годы. А если бы узнали — прилетели бы тотчас, Слоун не сомневалась в этом ни на минуту. «Я-то думала, что с прошлым покончено навсегда! Девять лет назад я приехала в Нью-Йорк, зачеркнув все, что было до этого. А приходится возвращаться! Господи, хоть бы в последний раз», — думала Слоун, стоя под душем.
Свадьбу решили праздновать в саду за домом: погода стояла чудесная! На официальной части присутствовали только самые близкие: родители Джордана, Карло и Габи да Тревис — с подушечкой, на которой лежали обручальные кольца.
Джордан облачился в синий костюм — пришлось пойти навстречу общепринятому правилу. Он и на собственную свадьбу явился бы в спортивной форме, если бы Слоун ему позволила.
Слоун выглядела принцессой из сказки, простенькое с виду белое платье, белая шляпка и нитка речного жемчуга на шее — подарок Джордана к свадьбе.
На огромной открытой веранде второго этажа молодые вновь скрепили свой союз клятвами, написав их собственноручно, — тексты частично придумали сами, а частично процитировали современных поэтов. Музыку подобрали тоже не традиционную, а современную: «Иди за мной» Джона Денвера, «История моей жизни» Нила Даймонда и прочее в том же роде. С веранды гости спустились в сад к накрытым столикам. Торжественно внесли огромный свадебный пирог, его украшали сахарные фигурки жениха и невесты на белоснежной лошади.
— Итак, ты решительная женщина и пошла до конца. — Кейт стояла рядом со Слоун, держа ее под руку. Они смотрели, как Джордан кружится в танце с Габи.
— До конца?
— Я говорю о твоем замужестве, дорогая моя. Ты мне столько раз говорила, что никогда не решишься…
— Ты мне все равно не верила, я же видела.
— Чтобы заставить женщину нарушить слово, нужен только подходящий мужчина.
Слоун смотрела на Джордана и думала: да, это ее выбор. Его сделала известная писательница Слоун Дрисколл. Сэмми Дуглас умерла еще раз. Интересно, а Джордан обратил бы внимание на девчонку, какой была она в молодые годы?
— Послушай, а тебе не кажется, что у нас теперь все по-другому… Не так, как раньше?
Джордан попытался заглянуть в глаза Слоун. Почему она спрашивает?
— Видишь ли, милая, все зависит от внутреннего состояния любящих. Любовь и секс — это не одно и тоже…
— Ммм-да… это интересно. Только поняла это довольно давно.
— А, ты хочешь чего-то новенького? — Джордан наклонился и поцеловал ее в губы.
Слоун обхватила его шею и вся будто открылась ему.
— Нет, лучше не бывает.
— А вдруг — бывает? Надо попробовать.
— Знаешь, я буду толстеть с каждым днем, и… нам придется иногда меняться местами.
— В этом что-то есть, мне кажется.
— Никогда не представляла тебя в пассивной роли.
— Бороться можно и снизу. И побеждать! — Джордан уже игриво покусывал шею, и грудь, и ушки Слоун.
— Каннибал! — шутливо вскрикнула Слоун, отбиваясь от настойчивых домогательств.
Снизу раздались громкие крики:
— Огонь! Огонь! Пожар!
Джордан, в чем мать родила, бросился к окну: о, Боже, зарево подбиралось к конюшням.
— Хлев горит, а там рожает Леди Спейд!
— О, Святая Дева!
Джордан судорожно натягивал на себя брюки, шнуровал ботинки, Слоун никак не могла в темноте попасть головой в ворот рубашки, рукой нащупывая платье. Джордан кинулся к двери.
— Я с тобой!
— Не сходи с ума! Ты что, забыла, что в положении?
— Ничего я не забыла! — Слоун побежала за Джорданом и догнала его уже внизу. — Я помогу тебе.
— Хорошо, помоги! Сделай для нас кофе. Мужчинам он скоро пригодится! — Джордану некогда было спорить.
Слоун бежала за ним.
— Ты что, считаешь, что я соглашусь торчать на кухне с каким-то кофе. А ты там рискуешь жизнью?!
Джордан бежал, Слоун с трудом поспевала за ним. Потеряла с ноги тапочек — отстала и подбежала к конюшне чуть позже. То, что она увидела, ужасало: все помещение было в огне. Лошадей успели вывести, но не всех. Джордан и Кэппи разматывали огромный шланг.