Впотьмах она нащупала выключатель и зажгла настольную лампочку у кровати. Со сна свет показался ей слишком ярким, и она заслонила глаза ладонью. Ее била дрожь. Как часто за последние годы ее мучили подобные сны! Как много бессонных ночей пролежала она, думая об отце и о том, что же случилось с ним в то Рождество в Париже! Узнает ли она когда-нибудь правду?
Увидит ли она когда-нибудь отца снова?
Глава 12
Нью-Йорк, август 1984 года
Такси притормозило возле одного из длинных черных лимузинов, припаркованных напротив отеля «Плаза» на углу Пятой авеню и восточной Пятьдесят девятой улицы. Джейми выбралась с заднего сиденья и взбежала по ступенькам к парадным, отделанным бронзой дверям. Приветливо кивнув швейцару, любезно придержавшему перед ней дверь, она скользнула мимо него, пересекла многолюдный холл и поднялась в Эдвардианский зал — высокая, прямая, с болтающейся на боку фотокамерой. Метнув быстрый взгляд на часы, она обнаружила, что уже 11.15. Она опаздывала на целых четверть часа! Вероятно, уже началось, огорченно подумала она.
Подлетев к дверям и озираясь по сторонам, она столкнулась с господином, выходившим из зала. Вскинув голову, она наткнулась на взгляд таких небесно-голубых глаз, каких она никогда не видела. Да он и сам не так плох, решила она в ту же долю секунды, пробежав взглядом фигуру стоящего перед ней мужчины. Очень высокий — на добрых шесть дюймов выше ее самой, худощавый, наверное, даже чересчур для его сложения, с твердыми чертами лица и ослепительной улыбкой под густыми, аккуратно подстриженными усами. Темные, волнистые волосы, пожалуй, чуть длиннее, чем нужно. Но к чести его парикмахера, выглядело это довольно стильно. А он куда лучше в жизни, чем на экране телевизора, решила Джейми, узнав в нем Мартина Кэнтрелла, ведущего вечерних новостей Ти-би-си.
— Простите… — выдохнула она.
— Простите… — выпалил и он в то же мгновение.
И оба рассмеялись. Он сделал шаг назад, пропуская ее в зал, и пошел за ней, сопровождаемый телеоператором с аппаратурой.
— Здесь не получится хорошей записи, Марти, — услышала она голос оператора.
— Похоже, ты прав, — согласился тот.
— Вот что получается, когда опаздываешь, — шутливо посетовала Джейми.
— Я попал в пробку, — сказал он с улыбкой. — А вы почему?
— По той же причине, — призналась Джейми. — Вы, по крайней мере, приехали на телевизионном автобусе, а мне пришлось буквально оттолкнуть двух милых старушек, чтобы схватить такси! Вы себе представить не можете, как тяжело было сегодня поймать машину!
— Очень даже могу, — кивнул он. — Я битый час простоял утром на пороге своего офиса, прежде чем подрулила хоть какая-то машина, и решил, что ночью наверняка опять началась забастовка таксистов.
— Есть только один выход, — поделилась своим опытом Джейми, — подземка. Наверняка я не опоздала бы, если бы поехала на метро.
Он поднял брови.
— Подземка? — понимающе усмехнулся он. — Здорово! Вами нельзя не восхититься! На подземку отваживаются лишь самые мужественные женщины.
Джейми оглядела зал.
— Кажется, мы не самые последние. Даже почетных гостей еще нет, — сказала она.
— Сенатор попал в пробку по дороге из Ла-Гуардии, — отозвался репортер, стоящий справа от Джейми. — Говорили всего о «нескольких минутах», но, откровенно, я что-то начинаю в этом сомневаться.
— Это ужасно! — Джейми завела глаза в притворном расстройстве.
Мартин Кэнтрелл хмыкнул.
— Не знаю, приезжает сенатор ли Марлоу вовремя хоть когда-нибудь, независимо от того, есть ли пробка на дороге или нет, — доверительно сказал он Джейми. — Во время последних выборов о нем даже ходила шутка — дескать, сенатор Марлоу приходит поздно, но не в последнюю минуту. Все еще гадали, успеет ли он выставить свою кандидатуру.
— На выборы политики никогда не опаздывают, даже если они способны опоздать на собственные похороны, — умудренно заметила Джейми.
— У вас что, есть опыт в подобных делах? — спросил он с некоторым любопытством.
— Пустяки, — качнула она головой. — Мой дедушка занимался политикой.
— И кто же это? — заинтригованно спросил он.
— Гаррисон Колби.
Толпа беспокойно зашевелилась, когда один из помощников сенатора Марлоу вышел на сцену и подошел к микрофону.
— Сенатор уже здесь, — возвестил он. — Через минуту он к нам присоединится.
— Эту песню мы уже слышали, — буркнул какой-то репортер с дальнего конца зала.
Джейми снова повернулась к Кэнтреллу.
— Может быть, день и не будет вовсе потерянным.
— Для меня-то во всяком случае, — улыбаясь, заявил он. — По крайней мере, я надеюсь на это, если вы, конечно, не откажетесь поужинать со мной сегодня.
— Поужинать?.. Но ведь мы не знакомы! — Она сделала вид, что шокирована его приглашением.
— Ну, это можно легко исправить! — Он немедленно протянул ей руку. — Я Мартин Кэнтрелл, Ти-би-си, программа новостей.
— Вы всегда так представляетесь? — засмеялась она. — Как в концовке телепередачи?
— Только когда хочу произвести должное впечатление, — сказал он.
— Ах так. — Она медленно кивнула. — В таком случае должна признаться, что я вас узнала: каждый вечер вижу вас на экране. А я Джейми Линд, еженедельник «Уорлд вьюз».
Он усмехнулся:
— А вы всегда представляетесь подобным образом?
— Ну нет, — засмеялась она. — Только когда пытаюсь произвести впечатление. Кстати, об ужине…
Джейми редко назначали свидания. Ее чувства еще в детстве были подвергнуты испытаниям, о которых нельзя забыть, и она неохотно сближалась с кем бы то ни было. У нее было лишь несколько близких друзей, вечера она предпочитала проводить в дружеском трепе со своими коллегами. Она уверяла себя, что ей безразлично, если товарищ по профессии вдруг окажется привлекательным мужчиной, — вот таким, например, как Марти Кэнтрелл. Он ей очень понравился, и, по крайней мере, от себя она не стала этого скрывать.
— Скажите, пожалуйста, мистер «Новости», — почему ведущий такой известной и обширной программы, как ваша, вдруг заинтересовался такими незначительными сюжетами, как выступление сенатора Марлоу?
— Наверное, это дань моему прошлому, — усмехнулся он. — Я начинал диктором на маленькой радиостанции в родном городе, — ответил он, потягивая светлое канадское пиво.
— А откуда ты?
— Браунсвил, Техас, — с этого все началось, — сказал он. — А потом Бока-Ратон. Флорида, Майами и Атланта — по порядку.
— Цыган! — подытожила Джейми. — Вроде меня.
Глаза их встретились.
— Мы одной крови.
Когда официант принес заказ, Джейми не смогла удержаться от гримасы. В отличие от большинства коренных ньюйоркцев пища в первозданном виде ее совершенно не прельщала. Ей не нравилось непрожаренное мясо, не говоря уж о сырой рыбе. «Вот влипла!» — сокрушенно подумала Джейми. Марти хмыкнул, как будто прочел ее мысли.
— Это тунец, — кончиком палочки он ткнул в темно-красные кусочки на ее тарелке. — Здесь все подают в натуральном виде и холодное. А не тепловатое и не в желе, как в иных местах.
Джейми попробовала и была приятно удивлена.
— А это что? — спросила она, показывая на коричневый шарик, окруженный ожерельем из морской травы.
— Дары моря.
— Нет, а что именно?
— Осьминог.
Она сморщила нос, брезгливо отставляя тарелку.
— Нет уж, спасибо.
Мартин заливался смехом, глядя на ее гримасы.
— Да ты попробуй, — уговаривал он. — Очень вкусно. Правда.
Но Джейми только непреклонно трясла головой.
— Ну нет, у меня принцип — не есть того, кто может съесть меня, — отрезала она, холодея от самой мысли, что это берут в рот.
— Но как же он тебя съест? — развлекался Марти. — Ведь он неживой.
Поставив локти на стол, от чего ее в детстве так и не сумели отучить и подперев рукою подбородок, она посмотрела на него испытующим взглядом.
— А чтобы потом, — осторожно начала она, — мне не пришлось бороться с желанием придушить кого-нибудь самой.