Я и впрямь схожу с ума, подумала она, рассеянно проглядывая почту. Но после вчерашней ночи, после того, что рассказал ей Марти о ее отце, она уже вообще не знала, можно ли кому-нибудь верить. Все теперь казалось ей реальным и возможным. Как случилось, спрашивала она себя, что отец, который был ей ближе всех людей на земле, вел эту невероятную двойную жизнь так, что ни единая душа не догадывалась об этом?
Папочка… как же так? — точил ее вопрос.
Слеза из уголка глаза скатилась по щеке, как только она вспомнила об отце и о том, как он бесследно исчез из ее жизни.
Вечером ей никуда не хотелось идти, но Марти уговорил ее. «Я думаю, что тебе так будет лучше», — доказывал он ей по телефону. И когда он появился в ее дверях час назад, даже не заглянув после работы к себе, — он не дал ей и рта открыть, чтобы возразить.
— Не можешь же ты вдруг отгородиться от всего мира!
— Можно попытаться, — отозвалась она.
— Не дури. Пойдем — увидишь, все будет отлично, — настаивал он.
Все-таки ему удалось ее уговорить. Но теперь, стоя под душем, под стекающими по ее шее и плечам струями горячей воды, она поймала себя совсем на других мыслях. Конечно, она знала, что Марти только о ней и думает, но одновременно прекрасно понимала, что сейчас она ему не компания. Больше всего на свете ей хотелось поскорее забраться в постель — одной — и спрятаться под одеялом со своей болью, пока она не пройдет. Если она вообще когда-нибудь пройдет.
Она выключила воду и вышла из душа, сняв с крючка полотенце, обернула им мокрую голову наподобие тюрбана, а вторым полотенцем принялась вытираться. Одеваясь, она придумала, как сделать по-другому: заказать пиццу домой, Марти мог бы провести ночь и здесь, если захочет. Так было бы куда лучше, решила она, проходя в шлепанцах через спальню.
В дверях она услышала доносившийся с другого конца комнаты голос Марти и остановилась. Через открытую дверь она видела, что он стоит у стола, спиной к ней, и говорит по телефону.
— Я показал ей все, что вы мне дали. — Он говорил тихо, но взволнованно. — Да! Нет… она пока не готова бросить все это. Ей хочется знать все, и она не успокоится, пока не добьется своего. Что? Да, я знаю, как все это серьезно, знаю. Хорошо, черт возьми! Я с ней поговорю. Ладно. — Он опустил трубку на рычаг и повернулся: Джейми как раз входила в комнату.
Он нахмурился:
— Разве ты не в ванной?
— Я вышла минуту назад. — Она кивнула на телефон. — С кем это ты говорил?
— Так, работа, дела, — солгал он.
— Да? А мне так не показалось! — Она шагнула к нему.
— Говорю тебе, — объяснил он, — я нашел человека, чтобы взять интервью, и вот все срывается.
— Скажи правду, Марти. Уж хотя бы ты не ври мне!
Он заколебался, понимая, что выдумывать можно и дальше, но он не в состоянии обманывать ее.
— Я разговаривал с тем типом, что дал мне досье твоего отца, — признался он наконец.
— Он тебе звонил?
Марти покачал головой.
— Нет, звонил я, он велел мне связаться с ним…
Внезапно ее осенило: голос по автоответчику!
— Так вот это кто звонил, — произнесла она вслух.
Марти быстро взглянул на нее:
— Ты слышала?
Она кивнула.
— Кто это? — спросила она.
— Понятия не имею.
— Ты получаешь от него информацию, безусловно в нее веришь, знаешь, как позвонить ему, и не знаешь, кто он? — Все это казалось Джейми подозрительным. — Марти, ну ты же журналист, как ты можешь?!
— А как не верить, если все документы из правительственного архива? — попробовал он оправдаться.
— Документы легко подделать.
— Подделать-то легко, но кто это подтвердит? — спросил он. — Ребята из ЦРУ и разговаривать не станут.
— А что ты должен сделать?
— О чем ты?
— Ну, я слышала, как ты сказал: «Ладно». Что «ладно»?
Нахмурившись, он признался:
— Я должен уговорить тебя не заниматься этим.
— Не заниматься поисками?
Он кивнул и отвел глаза.
— Ах ты, ублюдок, — произнесла она тихим, зловещим голосом. — Скотина, ты тоже заодно с ними!
— Ну что ты, дорогая, ты не поняла… — С трудом оправившись от удара, что его раскрыли, он подбежал к ней. — Позволь, я все тебе объясню…
— Да что ты можешь мне объяснить? — презрительно оборвала она. — Объяснить, как ты что-то выторговывал для себя, занимаясь надувательством? Ты что, серьезно думаешь, что я теперь поверю хоть одному твоему слову?
— Да все совсем не так! — Он подошел к ней совсем близко.
— Не прикасайся ко мне! — взорвалась она, отпрянув от него. — Да будь ты проклят — ведь я тебе верила! Хуже — я любила тебя! Боже, да у меня в голове не укладывалось, что ты способен на предательство! Ты не понимаешь, как ты все осложнил? — Слезы ручьем текли у нее по щекам, она уже совершенно не владела собой. — Убирайся, Марти. Убирайся с глаз моих и не подходи ко мне даже на пушечный выстрел!
— Ты говоришь пустые слова, — жалобно сказал он.
— Отнюдь!! Никогда в жизни я не была так уверена в своих словах, — возразила она. — Видеть тебя не могу и не желаю тебя больше слышать!
Он посмотрел на нее, кивнул и сказал:
— Пусть так. Я понимаю, что ты не виновата. — Он снял с вешалки пальто и пошел к дверям, но потом снова повернулся к ней. — Я люблю тебя, — тихо сказал он. — Как бы это тебя сейчас не коробило, но я люблю и всегда любил тебя. И сделал это ради нас.
— Как же, держи карман шире, — едко заметила Джейми.
— Прошлое сводит тебя с ума. Ты не живешь, а мучаешься, — сказал он. — Вот почему я предложил тебе попытаться докопаться до истины. Поначалу.
— И вот почему ты решил связаться с ними? — Она скептически глядела на него.
Он кивнул.
— Прости, что я по своей тупости сразу не поняла, что ты имел в виду, говоря, что делаешь это «ради нас»! — ледяным тоном сказала Джейми.
— Для тебя это была возможность избавиться от своего прошлого, а для нас — начать совместную жизнь. — Он помолчал. — Я думал, как только ты узнаешь, что случилось с твоим отцом…
— Я хочу знать, что произошло с ним на самом деле! — грубо оборвала она.
— Думаешь, я знаю? — пожал он плечами. — Я сделал все, что было в моих силах, лишь бы добыть для тебя эту чертову правду хоть из-под земли! Я цеплялся за каждую ниточку, но находил только оборванные концы. А тут подвернулся этот тип — сказал, что слышал, как я всех расспрашиваю, и наплел мне с три короба, я поначалу и не поверил ему, но он заверил меня, что у него есть доказательства. Вернее сказал, что добудет их, если я сумею убедить тебя отказаться от поисков. Сказал, что люди, на которых он работает, обеспокоены — им кажется, что ты ходишь совсем рядом.
— Рядом с чем? — осторожно переспросила она.
Он пожал плечами.
— Разве он скажет? С ЦРУ, мне кажется. Я сунулся было туда, но там тоже только оборванные концы. Они здорово научились заметать следы, но это как раз меньше всего удивляет…
— Значит, ты связался с ними. — В ее ледяном голосе звучала ярость.
— Только с одним.
— А ты не подумал, каково будет мне?
— Я ввязался в это ради тебя!
— Ах, ну конечно! Выметайся, Марти.
— Но, Джейми…
Глаза ее блеснули ненавистью.
— Сказано тебе — пошел прочь!
Немного поколебавшись, он взялся за ручку входной двери, но снова обернулся.
— Я люблю тебя, что бы ты обо мне ни думала, — произнес он тихо. И вышел.
Выражение лица у нее не изменилось. Она не шевельнулась, глядя, как он уходит. Раз и навсегда она вычеркивала его из своей жизни. Лишь когда она услышала, как где-то внизу хлопнула дверь лифта, нижняя губа у нее задрожала. Она опустилась на диван, корчась от боли, безутешно оплакивая еще одну потерю.
Снова она осталась одна.
Глава 15
Вашингтон, сентябрь 1985 года
Джейми прошла через запруженный людьми терминал Международного аэропорта Далласа, одетая в свою излюбленную «униформу» — просторный свитер, перехваченный на талии ремешком, и узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги. Она пробралась через толпу с тяжеленной сумкой на левом плече к багажному отделению. На ходу она достала билеты и теперь выискивала на ленточной карусели свои сумки. Да где же они, черт побери, — волновалась она: сумки всех размеров и цветов кружились у нее перед глазами, и ни одна не походила на ее собственные. А, вот они, обрадовалась она, когда рыжевато-коричневая сумка появилась на ленточном конвейере. Она бросилась к ней, но в то же мгновение высокий, необычайно худой мужчина лет сорока с небольшим, лысоватый, в очках, в безупречном синем костюме от «Братьев Брукс», перехватил ручку.