- Конечно, - улыбнулся Иван. - Весёлого очень много. Правительство подарило странам-должникам России пятьдесят три миллиарда долларов... Из десяти миллиардов рублей ущерба, выявленного Счётной палатой, удалось вернуть только четыре... Исчезли два с половиной миллиона рублей трансфертов... Потери бюджета из-за соглашения о разделе собственности - не менее одного миллиарда рублей... На аренде квартир в Москве иностранцам бюджет теряет около трёх миллиардов долларов ежегодно...Что не смеёшься? Что ни статья, то юмореска... Между прочим, твои деньги. Я с государством не соприкасаюсь.
- Твои тоже, папа, - возразил Юра.
- Не знаю. Прямо меня никто не обдирает. Налоги не плачу. Только сборы, если мясо или сметану на базаре продаю.
- Обдирают, пап. Они ввозят из-за границы мясо, которое дешевле нашего, потому что их фермерам государство платит дотации. Следовательно, ты продаёшь дешевле, чем тебе надо, и прибыль у тебя почти нулевая. Мясо должно стоить в пять раз дороже, а зарплата должна быть в двенадцать раз больше. Так говорит наш историк. За границей от прибыли предприятий на
138
зарплаты идёт пятьдесят процентов, а в России всего одиннадцать...
- Ну, ваш историк - голова. Ему б министром работать... А тебе - заместителем...
"А найду ли я какую-нибудь тысячу долларов в год, чтобы устроить Юру, например, в финансовый институт? - задумался Иван, выпивая чай и убрав неприятную газету в сторону. - Интерес у него есть, и в навозе, как я, не будет ковыряться с такой специальностью... Нет, там же все злоупотребляют. Или не работай, или участвуй в аферах начальника... Я хожу в сарай, потому что надо, а они с Пашкой всем овцам и даже курам клички придумали. Для него по хозяйству управиться, как для Пашки сходить на Озеро искупаться... В городе он затоскует... Не дай Бог ещё по материным стопам пойдёт - в педагогику. Работать на государство - последнее дело. Уж лучше свиней разводить... А в городе его ум да порядочность никому не нужны. Погибнет там. Получит, какое пожелает, образование - и обратно к нам в деревню. Для дела там всё равно не позволят работать..."
- Так, пацаны, отдыхайте. А я схожу на Озеро, пока тепло, и сам напою скотину.
Иван натянул кирзовые сапоги на тёплые носки, открыл дверь на веранду и - обомлел: пьянчужка Башкатов, "сватовавшийся" недавно к Дарье, и сам "сват" Степанчук, подхватив стоявшие на полу паяльные лампы - одну Иванову, другую Орлова - уже выходили во двор. Увидев хозяина, они на секунду замешкались и тут же, бросив краденое, рванули в дверной проём. Иван успел только залепить Башкатову хорошего пинка по спине. Оба вора побежали к калитке, в которую в это время входил приятель и одноклассник Юры Валя. Шушера круто развернулся к своему забору, очевидно, сообразив, что из-за мальчишки их бегство не будет достаточно быстрым, а его подельник растерялся. Иван настиг его и ударил в ухо, отбросив прямо на рвавшуюся собаку. Можно было добить поверженного врага, но с окровавленным носом и в куртке, быстро превратившейся в лохмотья, он показался Ивану таким жалким, что оставалось только махнуть рукой и посоветовать убираться.
Дарья и дети уже выскочили из дома.
- Огородом прошли, - догадалась жена. - Видать, шли денег занимать, а тут
139
добыча подвернулась. Нет, ты погляди! Прямо разбой среди бела дня!.. Ваня, ты только не бей Кольку в его дворе. Будешь неправ.
- Тварь! Бога ты не боишься! - крикнул Иван отряхивающемуся около родного крыльца Шушере.
- Да пошёл ты со своим Богом! - был ответ.
- Ну-ну... - поморщился Иван от головной боли. - Ещё сто раз столкнёмся с глазу на глаз...
Глава 9
В связи с предстоящими работами на бывшем директорском поле и в старом совхозном сарае Иван посадил картошку очень оперативно. Через два дня после Пасхи у них с Орловым заканчивались бумажные оформления и можно было приступать к налаживанию своего нового фермерского хозяйства. Уже были заключены - пока устно - договоры о покупке семенного зерна и нескольких сотен гусят. Расширялось и домашнее Иваново хозяйство. В Вербное воскресенье отелилась корова, и родившуюся пятнистую тёлочку Рябинку решено было оставить себе. Кроме того Иван по дешёвке купил пятимесячную свинью у односельчан, которым срочно понадобились деньги на адвоката, но купил не на мясо, а чтобы была собственная свиноматка.
Таким образом, все дела начинались с перспективой на будущее, и настроение у Ивана и Дарьи накануне светлого праздника, несмотря на множество весенне-огородных работ, было прекрасное.
В этот день до обеда и соответственно до прихода жены из школы Иван приводил в порядок сарай, который остался от прежних хозяев дома и до сих пор не использовался. Ремонта он требовал не слишком большого, но был страшно загажен: видно, скот здесь жил прямо в навозе. Иван три часа выбрасывал отменный перегной, который и в предыдущие два года понемногу использовал для огорода, после чего решил применить технику: протянул шланг и включил насос в погребе, где уже начала скапливаться вода с оттаивавшей почвы. Сначала не поддавалась не только грязь, но даже столетняя паутина. Но последователь Геракла не сдавался и, дабы грязный
140
поток имел выход, отбил от стены пару досок. Работа пошла успешнее, навоз вымывался, и Иван с радостью отметил, что материал, из которого сделан сарай, ничуть не хуже, чем на сарае, где содержалась его скотина.
- Можно расширяться с хозяйством, только гнилые полы поменять, - сказал он сам себе вслух.
Когда через час работы Иван выключил насос, то услышал, что за спиной, по соседской территории, кто-то прошлёпал в туалет. Забор, разделявший дворы, здесь кончался, и на границе участков было сложено то плохое сено, которое Иванова корова, не съедая, оставляла в кормушке и которое использовалось на подстилку. Иван повернулся: не враг ли его оказался в зоне досягаемости, но вместо Шушеры мелькнула какая-то ярко-синяя куртка, и от стожка донёсся звук падения. Иван пошёл посмотреть.
Занятная картина открылась ему по ту сторону сенной кучи: раскинув руки, ноги и длинные чёрные волосы, на сене задремала девка лет восемнадцати-девятнадцати. Не застёгнутая куртка открывала - и очень откровенно - её полные груди, едва защищённые кофточкой, на которой отсутствовали за ненадобностью две верхние пуговки. Юбка, и без того короткая, задралась при падении настолько, что оголилось бедро, и было видно, что под нею у спящей красавицы белья нет. Ноги её до колен закрывали шушеринские кирзовые сапоги, которые служили всей семье для торжественных выходов во двор, за сушняком в окрестные заросли и "на дело".
Иван не рискнул что-либо поправлять в одежде девчонки, хоть и дул прохладный ветерок, и лишь для порядка попытался разбудить её ударами по сапогу: "Эй, вставай, замёрзнешь", хотя сразу понял, что этот крепкий пьяный сон прервётся нескоро.
Минут через десять, когда он покормил собаку и глянул через забор - не возвращается ли с работы Дарья - у соседей хлопнула дверь. Появившийся на крыльце Колька осторожно спустился по ступенькам: похмельные ноги не хотели подчиняться. "Или тоже на моё сено перебирается ради целебного апрельского загара, - предположил Иван, - или вышел добить кухню".
Шушеринские кухни походили на грибы. Весной-летом Колька, любитель выпить и закусить на свежем воздухе, из чего-нибудь ворованного в совхозе строил навес над кирпичным очагом посреди двора. Затем появлялись и
141
какие-нибудь стены. Зимой недостаток дров (точнее, их отсутствие) приводил к постепенному уничтожению кухни. Гриб срезался, чтобы на следующий год опять вырасти над всё той же печкой.
Иван вернулся от калитки ко второму, только что вычищенному сараю точно решить, какой сделать ремонт, чтобы в будущем разместить здесь овец. На полы хороших досок пока не было, только тёс, чтобы подремонтировать дверь и заднюю стену. Однако в ближайшие дни они с Орловым собирались ехать за материалом для своего общего фермерского сарая, и можно было купить с полкуба "пятёрки" и для себя.