- Вано! - донёсся хриплый Колькин голос.
Тот стоял, держась за угол веранды, и глядел прищурено, словно сквозь туман.
Я тебе взятку даю!... Откупаюсь!.. А то ж мечтаешь... меня побить!..
- Сегодня грех драться. Перенесу, - отмахнулся Иван, действительно, ещё не наказавший соседа за паяльные лампы.
- Вон там!.. Девка валяется...на сене!.. Балдая в сись!.. Делай, что хошь!.. Дарю!
- Кто она? Твоя побочная дочь, придурок?
- Мои все при мне!.. Старший привёз!.. Городская!.. А на кой хрен ему такая жена?!. Получше найдём... непьющую!..
- И где ж твой сын? Что бросил её?
- Спит, слабак!.. А ты бери!..
- Пошёл ты...сводник.
- А вот скажу моему...что застал тебя с ней!.. Сено ж твоё!.. И Дашке скажу!.. - Колька, будучи не в силах больше держать равновесие, сел на сломанную детскую коляску.
- Ты по всему дошёл до предела, урод, - Иван не стал больше слушать соседа и пошёл в сарай, желая, чтобы жена поскорее пришла с работы. Слушать алкоголика Кольку она, конечно же, не станет, но грязные слова подпортили настроение.
142
Первым из школы вернулся Паша, затем Юра и Дарья. Она - с новостью: дали зарплату за ноябрь.
- Во, апрель на дворе, зима начинается, - усмехнулся Иван. - Получила восемьсот, а фактически двести.
- Да, - согласилась жена, - деноминация удешевила деньги вчетверо.
- Выходит, ты получила, как сторож или уборщица. А чего ж тогда стоит их зарплата?..
- Утешает только то, что обманули всю страну, а не одну меня. Хотя какое это утешение...
За обедом Юра по просьбы матери рассказывал про вчерашние танцы в школе. К удивлению Ивана, который помнил слова участкового о своём новом соседе, Валерка Степанчук не стал жить тихо, а сколотил небольшую банду и принялся насаждать среди деревенской пацанвы свои законы. На дискотеку он пришёл сильно выпившим, многих оскорблял и даже бил, в том числе девчонок, которые смели отказать ему в танце. Пострадали даже подруги Юриных одноклассников, которых он назвал "трусливыми шестёрками".
- "Я, - говорит, - пахан в селе. Будем жить по беспределу..."
- Ну, и как ты себя повёл? - спросил Иван. - Тебя этот паханчик не задевал?
- У меня проблем не было. Во-первых, соседи. Даже по имени меня знает. Во-вторых, мы корефаны с Вадиком Пешкиным. Помнишь, я говорил тебе о его дядьке, "ответственном" за деревню. Валерка хотел наехать на Вадика, а тот подходит вплотную (я тоже с ним) и говорит: "Лучше заткнись, а то скажу всем, кем ты был на зоне". Видать, дядька его по своим каналам разузнал.
- Ну, и что? Заткнулся младший Шушера? - спросил Паша, которого родители не пустили на вечер.
- Пробубнил что-то...
Иван поймал взгляд Дарьи, которой явно не понравился тон Юриного рассказа, и попытался увести разговор в сторону.
143
- Насколько я знаю, блатные не играют на публику, взвешивают каждое слово, не оскорбляя почём зря окружающих. Женщин обычно не бьют. И в тюрьме, и даже в лесу среди диких зверей есть свои законы. Плохие ли, хорошие - другой вопрос. А тех, кто насаждает беспредел, то есть отсутствие всяких законов, надо убивать, как бешеных собак.
- Да и так, - сказал Юра, - дядя Витя Городков за дочку разбил Валерке морду. Неделю после этого нигде не показывался.
- А банда?.. Или её тогда ещё не было?
- Не посмели впрягаться. Городков пригрозил: "Если вмешаетесь - соберу всех мужиков, и мы вас, наркоманов, в речке потопим. Милиция ещё и спасибо скажет".
- Я б Витьку поддержал, - сказал Иван. - В Москве беспредельщики командуют, ещё в родной деревне этого не хватало.
- Ты про кого? - поинтересовалась Дарья с улыбкой.
- Про тех, кто начхал на конституцию, окружает себя "шестёрками", раздавая им заводы, кто обижает женщин, в первую очередь матерей, получающих похоронки из Чечни...
Пообедав, Иван и Дарья пошли садить и сеять лук, редиску и морковь. Мальчишек усадили за уроки.
Иван носил навоз и ворчал:
- Каждый год хочу сыпануть этой редиски пораньше...да накрыть какой-нибудь плёнкой... и не получается.
- Если б ты только огородом занимался... Ничего, на следующий год точно рано посеем.
- Почему: точно?
- Да так... Посеем... Вань, тут одна неприятность случилась в школе. У нас отменяют десятый и одиннадцатый классы из-за малочисленности.
- А как же Юра?
- Вот и я думаю... Обещают подвоз в соседнюю школу, а это пятнадцать километров. Весной у нас дорогу размывает, зимой переметает. Полноценной
144
учёбы уже не будет...
- Стоп! А как же ты?.. Без этих классов хватит вам часов?
- Не хватит. Седьмые на следующий год объединят. У нас только шестые, где Паша, нормальные по количеству... Школа тоже в статусе потеряет, как не дающая полного среднего образования.
- Это вам за голодовку. Чиновники мстительны. И что же ты? На полставки?.. Учитель года... - последнюю фразу он сказал с усмешкой, вспомнив о прошлогоднем конкурсе, ради победы в котором Дарья потратила немало личных денег.
- Меня сокращают.
Иван почувствовал, как у него захолонуло сердце, и сразу понял и растерянное настроение жены после работы, и то, что всем предыдущим разговором она готовила его к самой неприятной новости.
- Вышвырнули всё-таки, уроды?
- Вышвырнули. Грозили, грозили, и вот свершилось...
Она села рядом с мужем на край грядки, и стала нервно пересыпать из руки в руку кусочки земли.
- И с какого числа?
- С середины июня, то есть как раз, когда должна пойти в отпуск. Два месяца даётся на поиск новой работы.
- Всё как бы по закону делают.
- Да, решение администрации района. Предупредили под роспись. Даже в бюро трудоустройства сами сообщат.
- Что толку?.. Там людям уже год не платят пособие. И работу тебе могут предложить только с переездом.
- У нас в Озёрках другой школы нет, - вяло пошутила Дарья.
- ... Вышвырнули, - снова повторил Иван, помолчав минуту, в течение которой раздавил рукой несколько комков сухой земли.
145
- Дождались конца учебного года и объявили сокращение... Да что ты так переживаешь? Сам же сто раз говорил, чтоб я бросила школу. Теперь вот все долги по зарплате обязаны будут выплатить с расчётом... Почти двадцать лет отдала образованию. Хватит, наверное.
- А ты-то без детей сможешь?
- Что правда, то правда. Эта работа мне нравится, и сама б я её не бросила, хоть с зарплатой такой бедлам. И в пенсии, конечно, я сильно потеряю. Но здесь к ним не подкопаешься: по всем школам небольшое сокращение. Учительских ставок убирают немного, в основном всякие добавочные должности вроде техники безопасности, инспекции по правам детей, воспитателей групп продлённого дня, мастеров производственного обучения.
- Чтоб вам отомстить, прошлись по всем школам.
- Денег же на зарплаты не хватает...
- Теперь будет хватать. Наэкономили.
- Да эти всякие добавочные полставки и четверть ставки давно уже не оплачивались, и работали на них добровольно, кого выберем...
- Какая честь тебе, Дашенька! Для того чтобы изгнать одного бунтовщика, переделали гору работы. Прошлись по штатным расписаниям всех школ, решали, заседали. Отвлекли от дел администрацию. Ну, теперь Шигина будет спать спокойно.
- Ты преувеличиваешь. Может, давно назрело...
- Разумеется! В России давно назрело закрытие всех школ! И больниц! И милиции, пожарных, армии, социальных служб! Оставить налоговиков и управленцев! Первые вышибают деньги из тех бизнесменов, которые ещё не научились подкупать налоговиков! Вторые, управленцы, все эти деньги забирают себе на жалование! И управляют, управляют! Передвижением скрепок по столу!
- Чего ты, Ваня? - Дарья испугалась: так резко муж обычно не вспыхивал.
- Я - ничего. А ты как?
- Да я уже смирилась...пока эту бумагу читали.
146
- Ну, и тьфу на них.
Иван поцеловал жену и взялся за вёдра.
- Подожди, - остановила его Дарья. - Навоза хватит. Помоги мне обрезать лук. Вот так. Видишь?
- Я знаю. Это всё?
- И кущёвка.
- Маловато. Спросишь у Егоровны лишнее. И мы им чего-нибудь...
- ... Нас осталось в учительской тринадцать человек, - начала Дарья рассказывать подробнее после паузы. - Как назло, несчастливое число. Директор, завучи, те, кого так или иначе затрагивает сокращение, - это понятно. А зачем осталась Татьяна Родионовна, дочка Маринова и наш будущий завуч или даже директор, никто сразу не понял. А она-то всё заранее знала. Впрочем, мне при её командовании уже не работать, слава Богу.