- Ладно, пойду тёлку поить. О будущей второй корове заботиться. А то пора ужином заниматься.
- Я помогу... Юра, переключи на местную программу. Лучше про нашу область послушаем...
Сын нажал кнопку и ушёл в свою комнату. Иван поразмышлял пару секунд и начал чистить картошку: кажется, вареную не ели дня два. Телевизор он не слушал, размышлял о закрытии старших классов в школе. Один только раз, уловив краем уха слова мэра, что зарплата медикам областного центра выплачена полностью, отметил про себя, что хоть где-то есть порядок. С Юриным образованием теперь всё наоборот. Многие ли пойдут в десятый класс, когда придётся раньше обычного вставать и ехать в чужую деревню в холодном автобусе? К тому же одноклассники старшего сына, по словам Дарьи, не считают, что им необходим документ даже о девятилетке. Есть ли аттестат, нет ли - всё равно дальнейшей учёбы не предвидится. Окрестные училища дают специальности, с которыми на бирже труда сотни человек. К тому же поборы с родителей студентов такие, что деревенская беднота не может позволить себе даже "фазанку"...
- Молодцы, не боятся начальства, бастуют... - перебила Ивановы мысли вернувшаяся в дом жена.
- Ты о ком?
151
- По телевизору ж говорят. Бастуют врачи Морска: четыре месяца без зарплаты. Что собрался варить?
- Деликатесное блюдо: картофелины, прокипячённые в солёной воде.
... После ужина Дарья села за проверку тетрадей и подготовку к урокам, но спокойно заниматься не получилось: за стеной снова начиналось представление. К привычным уже бубуканью Кольки, повизгиванию его супруги и отрывистым стонам-крикам бабки сегодня добавилась четвёртая партия - хриплый тенор Валерки.
- Квартет, - невесело пошутила Дарья, которой нужно было сосредоточиться. - Теперь будут петь до рассвета, пока не охрипнут...
- И звон бутылок - аккомпанемент, - прибавил её муж.
Шум за стеной, громкие споры и выкрики усиливались и слабели в течение вечера бессчётное количество раз. Когда на целый час отключили электричество и Юра с Пашей развлекались треньканьем на гитаре, а Дарья и Иван сидели у свечки - она за тетрадями, он за перелистыванием орловской подшивки "Приусадебного хозяйства" за прошлый год - голоса за стеной притихли, как будто их обволокла темнота. Но лишь дали свет и в мирной половине дома собрались ложиться спать, как у Степанчуков все разом начали орать и послышались удары от падения каких-то предметов. Потом хлопнула дверь, и шум резко стих.
- На сегодня, кажется, всё, - вздохнула Дарья.
- Я так жить не согласен, - ответил Иван. - Завтра всех предупрежу, когда протрезвеют.
- Ещё с этими свяжись. Так они тебя и послушались...
- Не поймут трезвые - побью. Если повторится сегодняшний концерт.
- Степанчиха днём мне сказала, что теперь они будут жить хорошо. Валерка, мол, все проблемы решит: и дров привезёт, и скотину разведёт, и поесть будет что младшим...
- Сомневаюсь, - возразил Иван. - Если отец сына предал...
Разговор прервал злобный лай собаки во дворе, и Ивану пришлось выходить. Вернулся он быстро, но не один, а с фельдшером Щербаковой, и
152
стал быстро одеваться, потому что на улицу выскакивал в телогрейке на голое тело.
- Здравствуй, Даша! Отпусти со мной своего мужа ненадолго! Там у ваших соседей сын папашу побил или вовсе убил, а я одна идти боюсь! За участковым далеко бежать!.. - поздняя гостья, видно, и сама одевалась в спешке, поэтому сейчас пользовалась минутой и поправляла одежду.
- Кто побил? Тот, который из тюрьмы, Валерка?
- А кто ж ещё?! Степанчиха ко мне прибежала, вся перепуганная! Я её послала "скорую" вызывать!
- Он на вас не бросится?
- Ты меня, Даша, не пугай! И так боюсь! Надо было всё-таки Володю звать!..
- Успокойтесь... - Иван уже наскоро оделся. - Там человек, может, помирает. А выпили они столько, что, наверное, оба валяются. Пошли.
Дарья не выдержала и тоже оделась. Правда, сопровождала она мужа только до калитки: он попросил её не выходить из двора и на всякий случай отвязать собаку.
Щербакова Елена Викторовна (для большинства деревенских просто Лена), несмотря на свои слова, была не менее решительным человеком, чем даже участковый, что при её должности вполне типично. Войдя в дом Степанчуков, она забыла все страхи и занялась исключительно пострадавшим, которому досталось по голове чем-то тяжёлым. Колька лежал на полу без сознания, а Валерка сидел за столом и в ту минуту, когда вошли "гости", хлебнул чего-то из кружки, утёрся рукавом и начал преспокойно закусывать. Дети молча сидели и лежали на одной кровати в комнате напротив входа. Бабка сидела на полу и пьяно бормотала.
- Очухается, тёть Лен, - тоном гостеприимного хозяина заметил старший сын Шушеры. - Чёрт его не возьмёт... Наезжать вздумал. И подруга моя из-за него ушла...
- Ваня, - обратилась фельдшер, осмотрев рану, - я тут выстригу волосы, перебинтую, а ты сходи тоже хоть в школу. Срочно нужна "Скорая помощь": череп проломлен. Звоните. Или, может, кто отвезёт...
153
- Сначала попробую дозвониться. Не получится - пойду в Володе. Отвезёт.
- Давай.
Однако выйти Иван не успел: сначала вошёл участковый, за ним Степанчиха, которая тут же бросилась к мужу и с воплями принялась дёргать его за одежду. Иван, видя, что она мешает перевязке, хотел было вмешаться, но пьяная хозяйка метнулась, задев косяк двери, в комнату детей и фальшиво запричитала.
Иван встретился с Володей глазами, и тот кивнул:
- Всех вызвал. Что с ним?
- Дырка в башке.
- Ну, ничего. Были б мозги, а так нестрашно. Что, Валерик, недолго ты погулял? Едут и по твою душу...
- Я понял, дядя Вова! Садитесь, выпьем напоследок!
- Да я-то остаюсь. Ты вот опять...в санаторий.
- А теперь, мужики, осторожно перенесите его на какую-нибудь кровать. Пол холодный. Небось, три дня не топлено.
Фельдшер принялась командовать, а Иван с участковым подняли Кольку, оказавшегося довольно тяжёлым. Степанчиха оставила увещевания детей, от которых они только больше пугались, и, сделав спьяну неверное умозаключение, взвизгнула:
- А-а! И куда ж тебя, бедненького, понесли?! На кого ж ты нас оставляешь?! Закопают тебя в сыру землю, и останусь я с детками!..
- Помолчи, шальная! - тряхнула хозяйку Щербакова. - Бога побойся: живого хоронишь!
Несостоявшаяся вдова, уразумев, что её "бедненький" всего лишь перемещается на старый супружеский диван, очевидно, чтоб выпутаться из неловкого положения, не закрывая рта, прыгнула к старшему сыну и пропела второй куплет:
- Сыночек мой родненький! Заберут тебя от матери! Увезут тебя далеко-далеко!
154
Валерка, который продолжал пить и жрать, от неожиданности выронил кусок хлеба.
- Отвали! Тоже мне - мать! То в интернат сплавляли, то на зону...
Участковому, очевидно, надоело представление, и он решил взять всё в свои руки:
- Так! Всем замолчать! Ты - уложи детей спать, убери отсюда старуху и сама спрячься в какой-нибудь угол! Теперь ты главный свидетель преступления! Ты, дружок, заканчивай свой ужин! Из дому ни на шаг! Буду считать попыткой к побегу! Иван, спасибо, иди отдыхай! Сам разберусь! Викторовна!..
- Я дождусь "скорую".
- Хорошо!
Вечером следующего дня Колька Шушера, так и не придя в сознание, умер в больнице. И на этот раз, хотя и без умысла, он "посадил" своего старшего сына. Степанчиха же ещё до похорон запила по-чёрному, так что все дела поминок решали соседи, в первую очередь Дарья и Егоровна.
Глава 10
Свежее июньское утро входило незаметно: густая пелена вверху ещё с вечера не давала проглянуть луне и звёздам. Абсолютная тишина, охватившая село, подавила все звуки и не поддавалась крикам петухов, редким, хриплым, похожим на предсмертные звуки агонизирующих существ. Если б в воздухе неожиданно пронеслась тёмная бесплотная тень, то, наверняка, на земле уловили бы шелест её полёта. Но Бог весть, какая нечисть является в пространстве, когда всё спит, всё замерло...