Глава 14
— Ваше превосходительство, а ведь мы их дожимаем! Дожимаем, Николай Оттович, еще немного и пузыри пускать будут! Посмотрите на «Такасаго», он ведь ход потерял!
Эссен только усмехнулся, искоса поглядывая на разгорячившегося Бахирева, которому горячая казацкая кровь ударила в голову. Он сам испытывал подобное состояние, но хладнокровие остзейских немцев всегда благотворно действовала на природную горячность.
— Не так сразу, Михаил Коронатович, на помощь «трехтрубники» подошли, а «нийтаки» хоть маленькие, но на каждом полдюжины шестидюймовых пушек. Так что теперь «витязам» отступить придется и немного подождать, пока мы «Ибуки» не разделаем. Тогда вражескими крейсерами «Георгий» займется — они от него не уйдут.
— Простите, Николай Оттович, что-то я разгорячился.
Бахирев опомнился от «мягкого» выговора, и принялся нарочито внимательно рассматривать вражеский броненосец, когда-то считавшийся быстроходным, а сейчас идущий на семнадцати узлах. Противостоять «Рюрику» этот «полулинейный крейсер», прозванный так газетчиками, не смог. Все же русский линейный крейсер был «настоящим», с ходом на пять узлов большим, и в полтора раза большим водоизмещением — а ведь все моряки знают, что чем крупнее корабль, тем больше на нем может быть пушек и толще броневые плиты. Так что вроде примерное равенство в весе бортового залпа сейчас не играло никакой роли — каждое из восьми 283 мм «Рюрика» отправляло во врага в минуту два увесистых 303 кг снаряда, в ответ получали только четыре двенадцатидюймовых 386 кг «подарка». И то, что японские 203 мм пушки со своих четырех стволов в минуты выстреливали тоже восемь 112 кг снарядов, лишь немного смягчало ситуацию для самураев — против 48 центнеров стали и взрывчатки самураи в горячке отправляли по русскому кораблю только 24 центнера — вдвое меньше. А сейчас ситуация стала для них прескверной — две башни, носовая двенадцатидюймовая и одна из бортовых восьмидюймовых были вышиблены. И за прошедшие четверть часа из них не сделали ни одного выстрела.
Такой шанс упускать нельзя — по приказу Эссена «Рюрик» стал стремительно сближаться с противником на дистанцию двадцать кабельтовых, осыпая градом снарядов. Теперь все зависело от скорострельности и точности — еще четверть часа и дело будет закончено, ведь чем короче расстояние до цели, тем меньше промахов. Да и «Георгий Победоносец» сблизился с «Курамой», ведя огонь на максимальной скорострельности. А это шестнадцать 240 мм снарядов в минуту по 229 кг каждый — 36 центнеров, полуторное превосходство над вроде бы куда более сильным на «бумаге» противником.
Таковы сухие цифры математики, которые моряки осознают только через потери, как врага, так и свои собственные!
— А ведь Михайло Федорович вражеские линкоры вроде тоже «дожимает» — по крайней мере, ни в чем не уступает, и наши «гангуты» вроде не пострадали так серьезно как противник.
— Ничего удивительно — на «Кавачи» и «Сетсу» две 305 мм башни бесполезный груз в полторы тысячи тонн. В бою из них стрелять попросту невозможно, они на противоположном борту. Крайне неудачная схема расположения артиллерии, дорогостоящая и ущербная. Потому на наших линкорах лучшее бронирование, да и германские пушки вроде бы стволами длиннее английских, а, значит, пробитие брони намного уверенней.
Николай Оттович закурил папиросу — все же нервы были напряжены, ведь в любую минуту о стальные плиты броневой рубки мог ударить двенадцатидюймовый снаряд. А с короткой дистанции даже толстую крупповскую плиту пробить можно при удачном стечении обстоятельств. Хотя вряд ли — в такую печальную судьбу адмиралу не верилось. И не зря — Эссен заметил яркую вспышку на кормовой башне вражеского броненосца, то был разрыв снаряда. Но прошли секунды, потом они спрессовались в минуту, но внутреннего взрыва не случилось, из орудийных амбразур не выплеснулись «языки» алого пламени и густые клубы черного дыма.
Эссен тяжело вздохнул, не заметив, что смял окурок в кулаке и сам себе обжег ладонь. И пробормотал с нескрываемым сожалением:
— Жаль, ведь мог взлететь на воздух…
— Николай Оттович, а башня того — тю-тю. Стволы задраны и не шевелятся, поворота не наблюдаю — мы ее заклинили! Нужно сближаться вплотную — мы «Ибуки» в развалину превратим!
Бахирев опять разгорячился, и командира «Рюрика» тут можно понять — теперь вражеский броненосец не больше, чем большая мишень, на которой уже вовсю разгораются пожары. Из крупнокалиберной артиллерии только пара 203 мм пушек осталась в одной башне, или четыре, если противоположным бортом развернется — там еще две таких башни стоят, еще не задействованные в бою. Противоминные 120 мм орудия в расчет не принимаются, их снаряды только германскую броню «оцарапают», на большее они со своим весом в жалкие полсотни фунтов просто не способны.