- Что это было? - спросил. - Я тебя таким лет сто не видел. Ты словно на нож бросался. Кому что хотел доказать?
- Не знаю, - ответил я. А в голове мелькнуло: “Может, хотел снова почувствовать себя живым?”
- Знаешь, - Баскаков обнял меня за плечи и словно прочитал мои мысли, - нельзя всю жизнь скользить по лезвию бритвы. С нашими ведь не забалуешь. Стоило рисковать?
- Даже не думал об этом.
- А стоило бы задуматься. Ладно, расслабься, - Баскаков слегка похлопал меня по спине. - Но в следующий раз, если меня не будет, лучше не связывайся ни с кем, я ни за кого не поручусь.
- Добро. - Я кисло улыбнулся: странно было слышать из уст весельчака и балагура Баскакова подобное. Что он знал такого, о чем сам я даже не догадывался? Какой дамоклов меч висел над ним, вызывая мрачные предчувствия?
- Пойдем в раздевалку, Губастый с Халявой наверняка свалили уже в качалку, оденешься спокойно и пойдешь.
Я возражать не стал, но расстался с Баскаковым не в лучшем настроении, домой побрел раздраженный. А если бы я сцепился с Халявой? Неизвестно, что было бы - какой я, к черту, бузотер? По-настоящему-то никогда и не дрался, не приходилось; для снятия стресса мне по самые уши хватало спорта.
Сумерки плотно накрыли город, мороз стал крепчать, но мне не было холодно - злость не давала остыть.
Я и не заметил, как дошел до кинотеатра, еще квартал - и дома. Несмотря на сгущающуюся тьму, вдалеке еще видны мои девятиэтажки. Они ко мне боком. Между ними узкий проход, соединявший двор и улицу. К своему дому я мог пройти двором, мог улицей, а потом через проход во двор. Я еще не определился, но, думаю, пора - за тридцать - сорок метров за мной, как показалось, увязались две тени. Может, я преувеличивал, что за мной - у страха глаза велики. Мужики, может, тоже двигаются в мою сторону; может, даже живут в моем или соседнем доме. Но я мог и ошибаться. Если они приняли меня за пьяного, то напасть или ограбить им - нечего делать. Это Донбасс, криминалом тут разит за полверсты! Только наивный или не местный может беспечно в одиночку шататься по спящему городу. А если это Халява? Адекватом там явно не пахнет; озлобленный на весь мир бирюк, волк-одиночка…
Я перешел дорогу, чтобы проверить свое предположение. Мужики перешли следом. Я на минуту остановился, они тоже замерли. Значит, на самом деле их целью являюсь я. Интуиция в таких случаях редко когда меня подводила. На правой икре запульсировала вена - старый, проверенный знак. Он и в юности выручал меня перед какой-нибудь заварушкой. Я уже понимал, что произойдет дальше, поэтому тогда был готов, готов и сейчас.
Я не побежал, пошел только чуть быстрее, направляясь во двор. Длинный трехподъездный дом прикрывал меня справа. Краем глаза я заметил, что мои преследователи разделились. Тот, который шел по правую руку, зашагал быстрее, и вскоре длинная высотка полностью скрыла его. Значит, он попытается выйти на меня со стороны улицы через проход между домами. Нужно было сразу решать, вернуться к первому или спешить ко второму. Я не знал, чего они стоят. Может, с двумя сразу я не совладаю. Но до мужика, который маячит за спиной, метров пятьдесят, и он не больно, как кажется, торопится, даже, как будто, нарочно медлит. Неуверен в себе? Но мой подъезд уже виден. Вряд ли они знают, где я живу, подъездов здесь не так уж и мало, девятиэтажки стоят под углом друг к другу, соприкасаясь торцами, у меня реальный шанс заскочить в свой дом незамеченным. Но лучше, решаю я, пустить преследователей по ложному следу, увести в сторону, не факт, что им известны все здешние подворотни.
Я ускорился, засеменил как можно чаще, боясь только одного - не поскользнуться и не упасть - дорога возле домов сильно разъезжена, а у меня ботинки скользкие, как коньки. Я ставил ноги потверже, почти переходил на бег, и тут из прохода передо мной неожиданно вынырнул второй запыхавшийся мужик. Мы с ним разом опешили, не ожидая встречи лоб в лоб. Но в этой неожиданности я был в преимуществе: мужик оказался на голову ниже меня и щуплее. К тому же, я, хоть и не видел его, ждал встречи.
Мужик замер, как вкопанный, ища за моей спиной подельника, но тот был еще далече. Я не стал ждать, пока мужик очухается, и быстро подсек ему ноги. Мужик упал, я изо всей силы пнул его в живот, потом в грудь; мужик свернулся от боли, вдогонку я несколько раз залепил ему рукой в нос и в ухо и, несмотря на близость подъезда, рванул в сторону улицы. Метров через двадцать - темень хоть глаз выколи, там они меня не достанут.
Я почти перешел на бег, но страх меня больше не преследовал, паники не было. Я скрылся за углом во тьме, обогнул крайнюю девятиэтажку и узким проулком нырнул обратно в свой двор. Отсюда два шага до моего подъезда. На столбах фонари еле дышат, над моим крыльцом лампочка и вовсе выкручена (чему только не порадуешься в минуту опасности!). Я быстро открыл деревянную дверь подъезда и проворно взбежал по ступеням на свой этаж. Но и закрыв за собой квартиру, долго не мог прийти в себя. Я так и не понял: это было обычное нападение, которое у нас часто случается с праздношатающимися среди ночи, или преследовали именно меня, именно я был определенно выбранной жертвой? Если последнее, никто теперь гроша ломаного за мою жизнь не даст. Рано или поздно я столкнусь со своими преследователями (городок небольшой, улицы можно пересчитать по пальцам), если, конечно, у тех не перегорит злоба. Но если я обидел своих преследователей не на шутку, те могут разузнать, где я живу, и неожиданно вломиться ко мне в квартиру. Такой вариант тоже не исключен. И что теперь делать? Не выходить неделю из дома - глупость несусветная. Уехать из города, пока все не утихнет - но сколько тогда скитаться? Нет, пока единственный вариант - зайти завтра домой к Женьке и выяснить, не навязчивы ли мои страхи, оправданы ли? Если все-таки я был целью нападавших, выяснить из-за чего, кому я мог перейти дорогу. Пусть Женька станет третейским судьей. Может, весь сегодняшний случай яйца выеденного не стоит?
Я лег, но долго не мог уснуть. А когда уснул, в который раз мне приснился нелепый сон, что меня снова призывали в армию. Во сне я удивленно смотрел вокруг, но кроме очертаний какого-то армейского ангара, у которого я стоял, ничего больше не видел - кругом сплошная темнота. Потом я почему-то оказался на стрельбище. Вечер, полутьма, я вскидываю к плечу “калаш” и выпускаю короткую очередь по мишени у подножья холма. Что-то (или кто-то) глухо падает (я четко слышу звук падения), но меня это ничуть не смущает, наоборот, удовлетворяет. Я повторно вскидываю автомат, прицеливаюсь и еще раз выпускаю очередь в ту самую сторону, откуда донесся звук. Мой сон обрывается именно на этом эпизоде.
10
Утро не принесло облегчения, я поднялся с дикой головной болью - то ли переволновался вчера (а несуразный сон добавил волнений), то ли просто голова разболелась на перемену погоды - подобное регулярно наблюдалось у меня с детства. Я выпил таблетку обезболивающего и завалился обратно в постель, но тут же возвратились вчерашние страхи: что делать? что делать?! Что за нелепая ирония? Неужели мне по судьбе уготовано умереть, не дожив даже до тридцати? Но ведь я еще только начинаю жить, еще так молод, еще ничего стоящего в жизни не сделал, не успел даже осмыслить ее! Что за жестокость! Какая несправедливость!
Я был подавлен: если на самом деле я был целью вчерашних нападавших, вряд ли они успокоятся, разыщут меня во что бы то ни стало. Не сегодня, так завтра. Встретятся на пути рано или поздно.
Я места себе не находил, включил телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься, но происходящее на экране ничем не задевало и не отвлекало. Я успокаивал себя, как мог, но тревога не покидала меня ни на минуту. Надо было бы и к родителям в обед дойти - я обещал, - но как выйти из подъезда и пройти по сути полквартала по центру города? Одна надежда, что мои вчерашние преследователи еще отсыпаются. Я поем у родителей, а оттуда заскочу к Баскакову, может, тот рассеет мои опасения или хоть посоветует, как поступить, я ведь не такая уж значимая фигура, чтобы мстить мне за какой-то мелкий проступок. Дурак просто: не понимает, что творит. Дуракам на Руси многое прощается…