Когда, немного не доезжая до нее, остановился зеленый, с брезентовым тентом грузовик «ГАЗ-66-01», девушка даже головы не повернула. От солнца ее нос и выпуклые скулы порозовели.
— Ты меня, Мария, извини, пришлось задержаться, — выскочив из кабины, сказал рослый широкоплечий парень с густыми темно-русыми, спадающими на лоб волосами.
Девушка перевела взгляд с него на грузовик, машинально сняла очки, глаза ее расширились.
— Мы поедем на этой… этом чудовище? — воскликнула она.
— Замечательная машина, — улыбнулся парень. — Даже с вентилятором. И скорость вполне приличная.
— Господи, Андрей! Ты не перестаешь меня удивлять… Я ждала тебя, гм… на «мерседесе»… — Она взглянула на часы: — Мало того, что на час двадцать опоздал, так еще прикатил на каком-то паршивом грузовике! Ты что, издеваешься надо мной?
— Надежный аппарат, — двинул ногой в скат Андрей. — А «жигуленок», понимаешь, меня подвел: на нем отец, оказывается, проехал без масла в картере, и вот мотор заклинило. Ремонту месяц, а нам нужно быть завтра в Андреевке.
— Где ты его взял? Угнал? Нас будет милиция догонять? Или теперь на вертолетах преследуют?
— У меня много, Мария, недостатков, но угонщиком машин я никогда не был.
— А мне тут один симпатичный толстячок предлагал поехать с ним в туманную даль на новеньких «Жигулях», — сказала она. — И с музыкой.
— Я бы его догнал и протаранил, — сделал зверское лицо Андрей. — Ты разве не знала, что я в гневе страшен?
— Ты умеешь сердиться? Что-то я этого не замечала.
— Чаще всего я сержусь на себя, — улыбнулся Андрей.
— Послушай, мне не хочется ехать на этом монстре, — плачущим голосом произнесла Мария. — К нему даже страшно подойти.
Грузовик как раз в этот момент, будто обидевшись, громко выстрелил из выхлопной трубы.
— Ты недооцениваешь мой «газон», — заметил Андрей. — Сиденья мягкие, есть даже подвесная койка…
— Где ты его взял? Пока не скажешь правду, не сяду.
— Меня попросил один мой хороший знакомый отогнать его после капиталки в Климово. Не мог же я отказать приятелю? И все равно ведь на чем-то нам нужно было добираться до Андреевки.
— Твой хороший знакомый не мог предложить чего-нибудь получше? Например, автобус «Икарус» или, на худой конец, вертолет?
Андрей нагнулся, подхватил девушку и вместе с сумкой понес к распахнутой дверце пофыркивающего грузовика.
— Мой знакомый пока еще не министр, а всего-навсего главный инженер авторемонтного завода, но, если ты хочешь, я познакомлюсь с министром гражданской авиации.
— Я не люблю на самолетах летать, — обхватив его за крепкую шею, проговорила Мария. Она улыбалась, покачиваясь на его руках.
Когда они миновали пост ГАИ на Московском шоссе и Андрей прибавил скорость, Мария заметила:
— А здесь и вправду хорошо… Такое ощущение, будто паришь в воздухе над всеми другими машинами.
— Ты что, никогда не ездила на грузовиках? — покосился он на нее.
— У папы «Волга», у моих знакомых — «Жигули», да и ты ко мне раньше приезжал, по-моему, не на грузовике…
— Я все забываю, что твой папа — шишка! — усмехнулся он.
— Не шишка, а известный филолог, — сделала вид, что обиделась, Мария. — Ясно, товарищ водитель грузовика?
— Как правило, громкими именами родителей дети прикрывают собственное ничтожество, — заметил он.
— Если ты имеешь в виду меня, то я еще просто-напросто никто, — не обиделась Мария. — Я студентка второго курса Ленинградского университета. И получится из меня филолог или нет, не знает никто, в том числе и я сама.
— Папа знает, — продолжал Андрей. И непонятно было, всерьез он или разыгрывает ее. — Он же устроил тебя в университет? И именно на филологический факультет?
— Представь себе, сама прошла по конкурсу, — с вызовом сказала Мария.
— Ты ведь не знаешь, какие меры предпринял твой папочка. Надавил на какие надо пружины — и ты прошла. Не прошла, а пролетела!
— Ты думаешь? — вдруг опечалилась она. — А я-то полагала, что я сама.
— Ладно, я треплюсь, — смилостивился Андрей. — Может, твой отец честный, справедливый, принципиальный… Как мой.
— Ты любишь своего отца?
— Я восхищаюсь им. Он никогда меня пальцем не тронул, не тыкал никуда носом, не поучал, не читал нотаций, а теперь с гордостью утверждает, что воспитал себе достойную смену. А я как-то не заметил, чтобы он меня воспитывал.