А куда же деть его слова о том, что «несмотря на все перемены в жизни она навсегда останется его любимой женщиной»? Как их забыть? Каким ластиком стереть в мозгу?
И еще он сказал, что её болезнь совершенно ничего для него не значит, что он любит её любую. Но выбрал-то он все-таки ИРУ! Её болезнь решила ВСЕ! И не помогла даже ЛЮБОВЬ!
Но она-то его разлюбить не сможет никогда! И никого другого она тоже не сможет полюбить. Она потеряла эту способность. Каждому человеку в жизни отмерена строгая доза всего – горя, счастья, любви. И Юлька отдала всю отмеренную ей для жизни дозу любви этому человеку. Всю до последней капельки. Больше не осталось ни для кого.
Юля вдруг вспомнила, что когда-то давно боялась, что момент их расставания она не сможет пережить. Так и случилось. Она умерла вместе с его словами…Её больше нет!
Юлька включила компьютер и нашла письмо, строчки из которого больно тронули ее сердце:
…Когда придет мой последний час, и буду умирать я, хрипя кровью, я знаю, что вспомню не лицо матери, не то самое дерево из детства на углу 48 дома, а губы, твои губы. Запах твоих волос и звонкое биение твоего сердечка, как тогда, когда я тебя обнял в аэропорту «Шереметьево», когда ты прилетела в Москву. С...
Быстро пробежав пальцами по клавиатуре, она ткнула кнопку «отправить сообщение» и отключила компьютер. Неторопливо здернув шторы и окончательно погрузив комнату почти в полную темноту, она подошла к двери и прокричала домашним:
- Ко мне не заходите, я сплю!
Чайная ложечка звонко стукала о стенки стакана, перемешивая в мутной жидкости горсть таблеток. Юля смотрела на образовавшуюся воронку отсутствующим взглядом, полностью погруженная в свои мысли. Наконец, прекратив мешать, она неторопливо вынула ложку, подождала, пока последние капли стекут с ее кончика, и аккуратно положила рядом на стол. Взяв стакан, медленно поднесла к губам. Пальцы сжали стекло так крепко, что костяшки суставов побелели от напряжения.
- Господи, прости меня, - прошептала она и залпом, словно боясь, что передумает, выпила все содержимое. Слез не осталось и сил жить тоже.
* * *
С утра, как обычно, придя на работу и ткнув кнопку процессора, Саша открыл почтовую программу, проверив папку «входящие». Среди прочих писем, лежало одно, трехдневной давности со знакомыми буквами «Polli».
Кому: Rostozkiy
От: Polli
Санечка!
Сейчас, когда ты читаешь эти строчки, мне хорошо и не больно. Ни в душе, ни в теле. И я, наконец, стала тем, кем мечтала быть – твоим ангелом-хранителем.
Сань, говорят, что на том свете никто никого не узнает. Но я буду ждать и встречать тебя там, у входа, с веточкой тех желтых цветов из букета, что ты сорвал для меня на даче, а я положила в книжку и засушила. А когда ты придешь, узнай меня, пожалуйста, как в аэропорту. Пожалуйста, узнай!!!!! И обними так же. По биению моего сердца ты точно меня узнаешь.
Целую, твой Юлькин-Люлькин навсегда.
Саша пробежал несколько раз глазами по строчкам. Господи, Юлька, снова эти твои романтические фантазии! И в то же мгновение почувствовал, как легкий ветерок тронул волосы, как будто чья-то рука нежно коснулась его виска. А на мониторе одна за одной начали появляться большие буквы, которые сложились в слова:
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, САНЧО…
Саша откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.
ЭПИЛОГ
Саша поставил машину в гараж и направился домой. День выдался тяжелый – четверг, совещание, мороз на улице – 25 градусов…Возле его подъезда стояла крутая тачка. «Не наши. К кому это такие гости? - цокнув языком, подумал он. - Блин, забыл, Ирка хлеба просила купить. Стекла тонированные, и номера цветные», - продолжал размышления Саша, обходя машину.
Выйдя из лифта и остановившись у дверей своей квартиры, он увидел на нижнем пролете лестницы странную целующуюся парочку. Странно было то, что они выбрали на его взгляд не самое подходящее место, холодный чужой подъезд, потому что не производили впечатление тинейджеров, лишенных интимных удобств.
Женщина в белой пушистой шубке с короткими черными волосами стояла к нему спиной, и высокий мужчина с проседью примерно его, Сашиного возраста, обнимал её. Услышав шум лифта, они, как нашкодившие подростки, встрепенулись и поспешили к выходу. Мужчина, улыбаясь, что-то оживленно говорил женщине, и Саша краем уха уловил, что речь была не наша – не то английская, не то французская. Женщина, кивая спутнику, быстро оглянулась и посмотрела наверх, где стоял Саша. Бросив пристальный взгляд и на мгновение остановившись, она скрылась из его поля зрения. Саша помотал головой, чтобы избавиться от видения, которое возникло перед его глазами. Постояв секунду, он не удержался и спустился на площадку к окну, выходившему во двор. Ну, точно, это была их машина. Мужчина заботливо придерживал одной рукой дверцу, помогая спутнице удобно устроиться в автомобиле. Они о чем-то разговаривали, смеялись, и он заметил, как светились от счастья их лица. Саша знал, что такие бывают только у людей, которые любят и любимы.
Ему вдруг стало душно, он постарался открыть окно, но оно было наглухо забито. Щелкнул дверной замок, и он услышал голос Иры:
- Сань, ты чего там стоишь? Заходи скорее, расскажу что-то!
Не разуваясь и не сняв куртки, он прошел в кухню и устало сел.
- Сань, что-то случилось или просто устал? – Ира ласково провела рукой мужу по плечу.
- Что? – Саша не слышал её, погруженный в свои, неожиданно возникшие мысли, - Ир, я забыл хлеба купить.
- Ладно, на ужин хватит. Слушай, расскажу, кто у нас был! – Ира возбужденно затараторила, крутясь вокруг мужа и стягивая с него куртку. – Минут за десять до твоего прихода. Вы прям разминулись. Может ты их видел? Такая красивая пара. Он француз - Жан-Мишель, а она русская – Юлия. Сказала, что сестра твоего сокурсника, с которым вы очень близко дружили. Они все сейчас живут в Париже. А Юля своему Мишелю решила Москву показать, а заодно привет от твоего сокурсника тебе передать.
- Это, наверное, их машина стояла у нашего подъезда. Я с ними почти столкнулся. Как фамилия? – Саша наморщил лоб, словно что-то пытаясь вспомнить.
- Сейчас посмотрю, я записала. Фамилия же французская. Вот, нашла, «Дэлайе»!
- Ир, это, наверное, фамилия мужа, зачем мне французская? А она не называла фамилию… - Саша запнулся, - …брата?
- Ну, да, называла, только я точно не запомнила. То ли Климов, то ли Клименко…
- А-а…- с трудом выдавил Саша, вытер испарину со лба и закурил…
- Ой, чуть не забыла! Они огорчились, что не застали тебя, очень торопились на самолет. И вот еще просили тебе передать, - Ира протянула плоский сверток, - я не открывала, тебя ждала.
Саша разорвал упаковочную бумагу. Это была книга. Юлия Дэлайе «Время любить – московское». Перевернув книгу обратной стороной обложки, где обычно располагалась фотография автора, он нашел то, что искал. На него смотрели такие знакомые, когда-то близкие и очень родные глаза.
Глубоко затянувшись сигаретой, Саша вдруг поперхнулся дымом и закашлялся. В глазах защипало. «Дым попал», - зачем-то, словно оправдываясь перед самим собой, подумал он. Огонек догоревшей сигареты обжег пальцы. Он затушил окурок и снова придвинул к себе книгу. Потом задумчиво погладил пальцами лицо женщины на обложке, украдкой глянув, чтобы не заметила жена. Его губы тихо прошептали: «Здравствуй, Юлькин! Как я счастлив, что ты жива…».