— Папа, да кому наша мебель нужна! — возразила Маргарита. — Новый владелец, небось, армию дизайнеров сюда пригонит. Сделает все по своему вкусу.
— Тогда остается комиссионка. Есть еще такие заведения в вашем городе или уже нет?..
Как хорошо, когда твой отец всю жизнь служил в рядах вооруженных сил! Как хорошо, что по молодости папа с мамой намотались по дальним гарнизонам и имеют колоссальный опыт переездов!
Четко, как своими подчиненными, руководя дочерьми, Борис Игнатьевич возглавил кампанию по переезду. Вещей в итоге все равно набралось огромное количество, но все было отобрано с умом и упаковано гораздо практичней.
С мебелью вопрос решился просто. По телефону. Комиссионки в городе действительно нашлись. Марина с Маргаритой долго хохотали, когда обнаружили даже один «элитный» комиссионный магазин. Это ж надо, комиссионка элитная!
Но именно этот магазин подошел как нельзя кстати. Они сами забирали крупногабаритные вещи, коими без сомнения являлась мебель, не требуя с продавца дополнительно оплаты. Оказывается, даже между комиссионками существует конкуренция.
Проследить за процессом вывоза мебели взялась Нина Ивановна, компаньонка Анны Викторовны Тухачевской.
Маргарите обе подруги очень понравились, и если бы не перемена места жительства, общение с Анной Викторовной и Ниной Ивановной вполне могло бы перерасти в настоящую дружбу, но не судьба… С другой стороны, если бы не этот проклятый развод и переезд, Маргарита никогда бы с ними и не познакомилась. Так что сожалеть, в общем-то, не о чем.
— Не буду я ему звонить! — упрямо качала головой Маргарита.
— И правильно! — горячо поддерживала сестру Марина.
— Нет, неправильно, — возражал отец. — Несмотря ни на что, он Тимкин отец и имеет право знать, где будет жить его сын. К тому же… ему нужно знать, куда отсылать алименты.
— Да пусть подавится! — взвилась Маринка, но тут же пошла на попятный. — С другой стороны… Ритуль, наверное, надо позвонить.
— Не буду!
— Маргарита! — Командирский голос отца, казалось, слышали все соседи сквозь толстенные стены дореволюционной постройки.
Воцарившуюся в квартире тишину разорвал телефонный звонок.
— Рита?
— Твой гад! — рявкнула Маринка так, чтобы на том конце провода ее непременно услышали, и нажала на кнопку громкой связи.
— Что тебе нужно, Галинский? — спросила Маргарита.
— Я утром проезжал по Купеческой, видел… Кажется, Борис Игнатьевич контейнер грузил. Ты уезжаешь? — как ни в чем не бывало поинтересовался бывший муж.
— Не грузил, а руководил погрузкой, — уточнила Маринка.
— Да, мы с Тимой будем жить у родителей.
— А-а, — безразлично протянул Анатолий Галинский. — Ну, тогда пока. Привет Тимке.
— Сам позвонишь собственному сыну и скажешь! — отрезала Маргарита и нажала на кнопку отбоя. Злоба, ярость, униженность захлестнули ее с головой. Тринадцать лет жизни псу под хвост! Ну как он мог?..
Все вещи собраны, а некоторые даже уже и отправлены. Из мебели забрали только Тимкину кровать и его же письменный стол, однако пятитонный контейнер был забит под завязку.
Внизу у подъезда стояло такси, но Маргарита не спешила спускаться. До поезда оставалось еще два часа. Борис Игнатьевич увел Маринку вниз, деликатно дав младшей дочери попрощаться с прошлой жизнью.
Маргарита неприкаянно бродила по своему разоренному дому и старалась вспомнить все хорошее, что здесь произошло. Ничего не получалось. В пустой голове не держалось ни одной мысли, и память ничего не желала подсказывать.
На ум не шло ничего. Вообще ничего.
А ведь как она радовалась, когда Галинский первый раз привел ее в эту квартиру и сказал, что теперь они будут жить здесь… Как они принесли сюда из роддома Тимку… Как первый раз они всей семьей поехали отсюда в отпуск, к морю…
Не вспоминалось ничего. Хорошо хоть, что и плохое не вспоминалось…
Маргарита вышла из чужой теперь ей квартиры, заперла все замки и медленно спустилась с лестницы.
Маринка нервно курила, в ожидании поглядывая на дверь подъезда. Отец хмурил брови и молчал.
— Папа… Маришка… — сделавшимся вдруг совершенно чужим голосом сказала Маргарита, обнимая своих родных. — Что бы я без вас делала? Спасибо вам за то, что вы у меня есть…
Отец крепко прижал к себе младшую дочь. Марина лишь шмыгнула носом и ничего не сказала.
А что говорить, если и так все понятно?
— Почему папа так поступил, мам? Почему? — не глядя на мать, спросил сын.