- Амалия Гвидоновна, вам ли, заслуженному врачу Российской Федерации, доктору медицинских наук, не оказать помощь в расследовании убийства вашей соседки и, насколько я понимаю, подруги?
Старушка посмотрела на него каким-то новым оценивающим взглядом, хмыкнула и распахнула дверь.
- Входите. Но дальше прихожей я вас не пущу, не взыщите, молодой человек.
- Все понимаю, не всякой женщине хочется открывать тайны своего маленького мира.
- Нет, вы не следователь, вы психоаналитик какой-то! - хитро прищурилась Амалия Гвидоновна, и у Кошкина на спине выступила капля холодного пота, будто под рентген попал.
- Так вы утверждаете, что этот новый Раскольников сопровождал Марию Гавриловну от самого магазина?
- Утверждать я ничего не могу, потому как этого я не видела. Но окна у меня выходят во двор, я как раз раскладывала пасьянс Марии-Антуанетты, и когда он неожиданно совпал, по наитию подошла к окну. Машеньку с пакетами увидела издалека, но берусь утверждать, за нею никто не шел. А вот у подъезда стоял подозрительный парень в спортивном костюме да еще в кожаной куртке.
- Чем же он показался вам подозрительным?
- Ну я же уже говорила, самому-то вам невдомек? Язык с нашей милицией смозолить можно. Вот вы, молодой человек, во что одеты?
- В костюм...
- И вам не хочется прибавить к этому кожаную куртку?
- Так ведь жарко уже на улице... - дошло до Кошкина.
- Ну вот, милый мой комиссар Мегрэ, у вас заработали нужные извилины.
- Он стоял у подъезда?
- На том месте, где стоит черная «Волга», которая вас привезла.
- Ого! Да вы просто мисс Марпл!
- Нет, - улыбнулась Амалия Гвидоновна, - я несколько младше.
- У него были какие-нибудь особые приметы?
- Он явно нервничал... Но при этом не плевал себе поминутно под ноги, а значит, он лицо не славянской национальности.
- Не понял, какая связь?
- Наблюдательность, молодой человек! Вы видели когда-нибудь, чтобы кавказец или житель Средней Азии поминутно плевал себе под ноги, как любят делать разбитные представители славянских дворовых и бандитских группировок? Кроме того, так не делают порядочные евреи, а также чукчи, якуты и эскимосы.
- Ну, знаете, это все же не аксиома. Утверждать железно в этом случае нельзя.
- Нет, конечно, но, как у вас говорят, зацепка.
- Кроме того, на ногах у него были не кроссовки, как хотелось бы рядом со спортивным костюмом, а такие армейские ботинки на шнуровке, как у джин-грин, штаны в них заправлены.
- Лица вы не разглядели?
- У меня глаза, а не бинокли, да он и не задирал голову. Поэтому могу повторить только то, что уже говорила: коротко остриженный брюнет. - Тут Амалия Гвидоновна тяжело вздохнула: - Вы себе не представляете, молодой человек, как мне теперь хочется вернуть минуты моих наблюдений обратно, чтобы вылить на этот ежик только что сваренный бульон. Из-за этого бульона, который я варю по рецепту доктора Фришмана, я и припозднилась к Машеньке. Как же мне теперь хочется выплеснуть его на голову этого наркомана!
- Это ничего бы не изменило.
Амалия Гвидоновна посмотрела на Кошкина с явным подозрением.
- Вы фаталист?
- Нет, я фаталист-практик.
- А в чем, позвольте спросить, разница?
- Я проверяю неизбежность происходящего на практике.
- У вас, конечно, богатый опыт. Сейчас так трудно жить. Так страшно. Новые Раскольниковы не брезгуют смертью старух ради дозы! Ужас! Я как раз хотела пойти вправить ей поясницу. У нее после похода за продуктами всегда осложнения, как и после смены в этом засекреченном институте, где она занималась половой гимнастикой. Мыла, знаете ли, всякие там радиоактивные полы...
- Так уж и радиоактивные?!
- Ну вы мне будете спорить! Она по секрету показывала мне свой пропуск за семью печатями и говорила, что в этом институте делают эти самые ракеты! А ракеты все радиоактивные.
- Возможно, - согласился Сергей Павлович. А что еще ему оставалось, как представителю следственных органов, не имеющему отношения к ракетным технологиям?
- Стоило мне прийти к ней несколькими минутами раньше...
- И было бы два трупа, - глухо отрезал Кошкин.
- Вы так думаете?
- Точно знаю. Спасибо, Амалия Гвидоновна, вы мне очень помогли. У меня последний вопрос, который может показаться вам странным. Но это важно. Не жаловалась ли вам Мария Гавриловна, что она не помнит, где спрятала в этот раз свою пенсию?
В глазах Амалии Гвидоновны вновь вспыхнула искра подозрения.
- Это относится к делу? - голос ее взмыл на октаву.
- Теперь все относится к делу.
- Да, она жаловалась. Но все обошлось.
- А охранник Василий Данилович приходил?
- В этот день - нет. Может, вы подозреваете этого очаровательного вояку? Не смейте, я кое-что понимаю в людях, я с ним как-то разговаривала, мы пили чай на кухне у Машеньки, я еще принесла французский сыр, правда, в немецком исполнении. Да! И клубничный джем у нас был. Так вот, этот охранник очень галантный мужчина и порядочный человек. И вы знаете, в отличие от многих солдафонов, он был начитан и мог поддержать беседу на самые разные темы. Мы как раз говорили о жизни после смерти. Машеньку этот вопрос очень волнует, а этот охранник, так он в этом вопросе оказался вообще дока. Я же, как убежденная сторонница теории Дарвина, не верю во всю эту теологию, не приходилось мне за время моей долголетней практики ни разу сталкиваться с проявлениями жизни после того, как я или мои коллеги констатировали состояние организма, называемое смертью. Печально, конечно, но это факт.