После оформления пропусков и оформления документов в отделе кадров, после беседы с местным «кумом» из ФСБ, Бекхан собрался было уходить. Дело шло к концу рабочего дня, но, увидев, какой охранник пришел на смену, он остолбенел на последнем пролете лестницы. Потом повернулся на сто восемьдесят градусов и пошел обратно. Интуиция подсказала ему, что именно сегодня здесь должно что-то произойти. А интуиция Бекхана подводила редко. Не так давно он легко обходил расставленные спецназом ловушки и засады, не покупался на уловки особистов, знал, с кем из русских можно «работать», а кого лучше сразу отправить на суд к Аллаху.
Лицо Китаева Бекхан помнил, последним всплеском сознания, угловым зрением помнил. И очень жалел, что ни за какие деньги он не смог бы пройти сюда с оружием. Теперь он неторопливо искал в полумраке что-нибудь, что могло послужить ему оружием. В тумбочке, которую следовало выставить в специально созданном для этого музее советской канцелярии, Бекхан нашел столовый нож. Он вряд ли сгодился бы для того, чтобы перерезать горло барану, даже напластать колбасу, но вполне мог быть воткнутым в мягкие ткани или между ребрами. С ним он и шагнул в коридор, когда понял, что тишина говорит об отсутствии ненужных свидетелей.
Спустившись со второго этажа, он обнаружил, что охранника на месте нет, а входная дверь закрыта на ключ. Это обстоятельство не огорчило Бекхана, пусть не будет путей к отступлению, в нужное время они показывают себя сами. Хуже было другое: он не знал, где искать бывшего российского офицера, и пошел, крадучись, вдоль многочисленных дверей, обратив все свое внимание в слух, только слегка прикасаясь к дверным ручкам, дабы узнать, заперта или нет дверь. Когда он поднялся на второй этаж, то вдруг почувствовал, что на лице его что-то меняется, причем меняется со знакомой болью, от которой Бекхан едва не закричал. Приложив ладони к щекам, с ужасом обнаружил, что с них исчезли шрамы, а изо рта пришлось выплюнуть груду золотых коронок. Едва успокоилась боль, он позволил себе улыбку удачливого охотника: интуиция не подвела - именно сегодня он должен был попасть в это здание и оказался в нужное время в нужном месте. Сегодня он никому не позволит украсть у него прошлое, будущее или смерть, если она должна его настигнуть, и любимого брата. Даже если сам Микаил выйдет с огненным мечом, чтобы остановить Бекхана, Бекхан не испугается.
На втором этаже он нашел наконец-то нужную дверь. При этом мысленно выругал себя, что сразу не обратил внимания на таблички, среди которых помимо аббревиатур и просто цифр были и прямые подсказки. С легкой руки Марченко на некоторых дверях иронично красовались надписи, перекочевавшие сюда из прифронтовой полосы времен Великой Отечественной. На двери, которую искал Бекхан, висела табличка: «Хозяйство Кошкина».
Ему показалось, он приоткрыл дверь совершенно неслышно. Китаев сидел на табурете, тупо глядя на громоздкий прибор на столе. Но стоило Бекхану сделать шаг в лабораторию, разведчик вскочил, и табуретка оказалась в его руках.
- Ты? - спросил и ответил Бекхан.
- Ты? - спросил и ответил Китаев.
Некоторое время они стояли молча, потом Китаев сказал:
- Я же прострелил тебе челюсть. А Дорохов добил тебя.
- Я тоже так думал, - криво ухмыльнулся Бекхан, - лет пять над всем этим думал, но они опять что-то уже изменили, - и он удовлетворенно погладил себя по небритой, но совершенно здоровой щеке.
- Значит, все-таки она работает.
- Работает. Еще как работает. Но сейчас работать перестанет. - Бекхан уверенно двинулся на Китаева.
- Ничего, мы клин клином вышибем, - поднял над собой табурет Китаев.
- Послушай, - на минуту замер Бекхан, - неужели тебе нравится умирать несколько раз? Этот конструктор влез в святая святых! Он зубилом пытается править скрижали Аллаха! Пусть останется там, куда сунул свой нос! Или ты хочешь умирать еще и еще раз?
- А мы пьем не меньше трех, а умирать за други своя можно и больше. У нас только многоженство не поощряется и предательство. А умирать нам религия не запрещает.
- Нам тоже! - с этими словами Бекхан попытался прыгнуть под руку Китаева, но та с треском опустилась на его спину. Стянутый стальными уголками табурет не разлетелся, и потому удар получился страшный. Бекхан упал на четвереньки, но тут же получил ногой в челюсть и отлетел обратно к двери, в которую недавно вошел. Нож по-прежнему оставался у него в руках. Хотел было его метнуть, но почувствовал неподходящую для этого легкость хлебореза.