Она узнала о готовящемся приеме, лишь когда по почте пришло красиво оформленное приглашение. После выступления Скарлетт были обещаны скромный десерт и шампанское. Это уж слишком! Ни одна мать такого не потерпит. Утром надо позвонить этой зазнайке Кейт и вправить ей мозги. Джина затушила в пепельнице одну сигарету и тут же закурила другую.
С чего это Кейт решила, что она сама не догадалась бы устроить небольшой концерт Скарлетт? Джину затрясло. Подобной ярости она не испытывала с тех пор, как дражайшая подруга прислала ей журнал с сообщением о свадьбе Руфуса и Фабриции.
Спокойно, не сходи с ума, приказала себе Джина, невольно повторяя любимые слова Джека Кеннеди. Ах, как это все было давно! И куда девалась та наивная девочка, что так рьяно включилась в предвыборную кампанию будущего президента?
Нет, Кейт ничто не остановит. Значит, следует хотя бы скрупулезно проверить, пригласила ли та на прием нужных людей.
Джина давно научилась не спать по ночам. Вот и теперь, в половине шестого утра, она отправилась в комнату, оборудованную под гимнастический зал, уселась на велосипед и принялась накручивать педали тренажера. Полчаса физических упражнений — и мысли о Кейт начисто вылетели из головы.
А на другом конце города, в уютной мансарде на Кэнел-стрит, на широкой кровати лежала Кейт и слушала концерт Моцарта в исполнении Вильгельма Кемпфа.
Мужа и сына не было дома. Жан-Пьер впервые решил взять Мэтью с собой на охоту. Кейт не могла упустить такую возможность и сразу же примчалась в милое сердцу гнездышко, где они с Морганом так любили друг друга.
На кровати рядом с ней лежал один из трех кашемировых свитеров, которые Морган держал в мансарде. Свитер все еще хранил запах хозяина, и Кейт с нежностью поднесла его к лицу.
Боль в сердце постепенно утихала. Кейт снова откинулась на подушки. Интересно, подумала она, как Джина отреагировала на полученное приглашение?
К Мэтью Кейт относилась как настоящая мать, но оставшуюся без отца Скарлетт она тоже не могла обделить вниманием и лаской и испытывала к девочке поистине материнские чувства.
Представив, в какую ярость пришла Джина, получив приглашение на прием в честь Скарлетт, Кейт мрачно усмехнулась. Может, бывшая подруга наконец разозлится настолько, что решит расквитаться с ней? Теперь Кейт на сто процентов была уверена, что только страшная тайна заставляет Джину держать язык за зубами.
В Лондоне наступило утро. Руфус взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Значит, он не спал уже более двух суток.
Нью-йоркское транспортное агентство, в которое он время от времени обращался с пикантными заказами, вчера прислало в его гостиничный номер девушку по имени Лорейн. Она нужна была Руфусу всего на одну ночь и в данную минуту плескалась в душе перед уходом домой. Лорейн приехала в Лондон на весенние каникулы, чтобы собрать материал для своей диссертации о каком-то никому не известном английском поэте, а заодно и немного подработать. Руфус, как всегда, попросил подобрать ему брюнетку, студентку университета — предпочтительно из Редклиффа. Но, хотя Лорейн полностью отвечала указанным требованиям, ночью у него ничего не получилось.
Лорейн вышла из ванной в строгом льняном костюме. Руфус поднялся навстречу и молча подал ей портфель — последнюю деталь тщательно продуманного имиджа деловой женщины.
Они заранее договорились, что утром Руфус будет ее сопровождать. Таким образом служащие отеля не заподозрят в ней «ночную бабочку», а решат, что у Руфуса с раннего утра состоялась деловая встреча.
День только начался, а голова уже раскалывалась! На кофейном столике пустая бутылка из-под шампанского. Накануне Лорейн сказала, что терпеть не может шампанское, поэтому бутылку он опустошил в одиночку.
Взяв портфель из рук Руфуса, Лорейн вдруг присела на кушетку. Странно… Обычно девушки, подобные ей, утром всегда торопятся убраться подобру-поздорову.
— Скажи, ты можешь уделить мне пару минут? — на прекрасном английском спросила она.
— Конечно, могу. Я уже и так опоздал, поэтому пара минут погоды не сделают.
— Ты хороший парень, Руфус, — медленно произнесла Лорейн, — поэтому я хочу кое-что тебе сказать. Не возражаешь?
— Что ты, буду рад.
— Ты мне нравишься, и я хочу быть с тобой до конца откровенной.
— Не понял. В каком смысле?
С минуту она молчала, но глаз не отвела. Классная девочка, подумал Руфус, ничего нарочитого, никакой игры глазками, никакого жеманства.
— Руфус, почему бы тебе не обратиться к врачу по поводу алкоголизма? — спросила Лорейн тихим, но решительным голосом. — Ты ведь себя губишь.
Глава 61
Когда господин Марсо пришел к выводу, что Скарлетт может дать сольный концерт, Сесилия отправилась к Кейт и попросила устроить его у нее дома. Кейт, конечно, сразу согласилась.
Из ее просторной гостиной убрали всю мебель, кроме стульев, поставленных в несколько рядов, а в передней части комнаты установили специально привезенное пианино.
При появлении первых гостей Скарлетт сильно занервничала, но вскоре взяла себя в руки. Когда же приглашенные расселись и воцарилась тишина, все ее мысли сосредоточились на музыке. Девочка так увлеклась, что ничего не видела вокруг, и пришла в себя только тогда, когда смолкли последние звуки сонаты Моцарта и раздались рукоплескания восхищенных слушателей.
После концерта гостей пригласили к столу. Кейт потрудилась на славу: знаменитейший нью-йоркский кондитер создал истинные шедевры из всевозможных кремов, необыкновенные пирожные и булочки, а специально нанятые для этого случая официанты были облачены в сюртуки и панталоны восемнадцатого века, ибо весь вечер посвящался Моцарту.
Раздосадованная тем, что не она закатила такой великолепный прием, Джина решила увезти Скарлетт домой минут через двадцать после начала ужина. Сесилия сперва не поверила своим ушам, решив, что дочь шутит.
— Я не поняла, Джина, ты действительно хочешь, чтобы я увезла Скарлетт?
— В точку попала, мама. Только я не хочу, а приказываю!
— Джина! Что за тон? Ты разговариваешь с матерью, а не с прислугой.
— А я сама мать. Скарлетт — моя дочь, и я вольна решать, ехать ей домой или оставаться.
Сесилия грустно покачала головой.
— Хорошо, Джина, сейчас не время и не место устраивать сцены. Я немедленно увезу девочку.
В дверях их нагнала запыхавшаяся Мириам.
— Ты что, рехнулась? Это же прием в честь Скарлетт!
— Мать Скарлетт считает, что ей пора спать, — сморщилась Сесилия. — Сейчас уже поздно.
Дальнейших объяснений Мириам не потребовалось. Гневно звякнув неизменными браслетами, она решительно заявила:
— В таком случае я иду с вами.
Уничтожающий взгляд, которым она на прощание одарила Джину, довел ту до точки кипения. Чтобы хоть немного успокоиться, Джина решила осмотреть квартиру, которую, как ей было известно, Кейт недавно отремонтировала и заново обставила.
По изящно изогнутой лестнице Джина поднялась на второй этаж и вошла в маленькую гостиную, где раньше они с Кейт столько времени проводили вместе.
Прекрасные, чудные времена! В конце концов они дружили с четырнадцати лет, и вот теперь…
Ностальгические воспоминания мгновенно испарились, сменившись ставшей уже привычной злобой, едва она увидела, как разительно изменилась эта гостиная. Куда делись уютные ситцевые занавесочки, обои в мелкий цветочек, мягкие кресла? Теперь комната была белой, как саван, как нетронутая бумага. Выражаясь газетным языком, она являла собой симфонию белизны. Белоснежный мраморный пол, холодный и стерильно чистый, словно в операционной. Белые кушетки, как только что застланные больничные койки. И только яркие картины импрессионистов на белых стенах да фотографии вносили теплую ноту в этот холод.
На всех снимках был изображен Мэтью. Как же мальчик похож на отца, снова подумала Джина, и сразу в ее ушах зазвучал голос Моргана, говорящего, что Жан-Пьер настоящий отец Мэтью.