— Буду рад помочь любым способом, — улыбнулся доктор Литтлвуд.
— Скарлетт просто необходимо влюбиться. Что вы об этом думаете?
— Мне кажется, она боится этого, потому и толстеет — чтобы казаться непривлекательной. Словно отгораживается от внешнего мира слоем жира.
— Это ясно как Божий день. — Джина сделала несколько кругов по комнате и вернулась за письменный стол. — Вот скажите, доктор, в какого мужчину, по вашему мнению, она могла бы влюбиться?
Доктор неопределенно пожал плечами, но промолчал.
— Понимаю, о чем вы думаете. Мол, она настолько дурна собой, что оттолкнет от себя любого, да? — Не дожидаясь ответа, Джина быстро продолжила: — Хотите, заключим пари? Если она влюбится и чувство будет ответным, ее жир растает, как снег весной.
— Какое уж тут пари, миссис Гибсон. Я полностью с вами согласен. У Скарлетт склонность к сладкому, но шоколад — это все-таки не героин.
— Великолепно, доктор, — Джина поднялась. — Очень рада, что мы с вами потолковали.
Припомнив теперь этот разговор, Джина удовлетворенно улыбнулась, вылезла из ванны и втерла в кожу лосьон из лечебных трав.
Мозг работал безостановочно. Она вообще привыкла быстро соображать и столь же быстро действовать. Как для профессионального гонщика, снижение скорости было для нее невозможно.
Итак, надо переговорить с Уорреном Мастерсом, тем самым, что позировал в роли отца для рекламного постера. Для Скарлетт он, конечно, староват, к тому же любит приволокнуться за женщинами гораздо старше себя, но Мастерс может подобрать подходящую кандидатуру…
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Глава 68
Весна 1983 года выдалась яркая, солнечная, радостная. В «Элис-Талли-холле» Лора Шиффли исполняла Второй концерт для фортепиано Рахманинова, и Скарлетт наслаждалась дивной, чарующей музыкой, льющейся из-под пальцев пианистки.
На коленях у девушки лежали несколько плиток шоколада, которые она заблаговременно развернула, чтобы не шуршать обертками. В конце первого отделения молодой человек, сидящий рядом с ней, громко сказал:
— Черт возьми, как же я проголодался! Не будешь возражать, если я съем шоколадку?
— Угощайся, пожалуйста, — ответила Скарлетт и протянула ему плитку.
— Вот спасибо! После концерта угощу тебя колой или чашечкой кофе, идет?
С этими словами он откинулся на спинку стула и, жуя шоколадку, углубился в изучение программки.
В ожидании второго отделения Скарлетт съела еще несколько плиток. Сейчас Шиффли будет играть Четвертую симфонию Сибелиуса, чья мрачноватая, грубая музыка не очень нравилась Скарлетт. К немалому изумлению девушки, парень рядом протянул руку и — уже без спроса, — взяв еще одну шоколадку, отправил ее в рот. На мгновение Скарлетт даже почудилось, что он ей подмигнул.
После концерта, когда Скарлетт поднялась и направилась к выходу, ее нагнал сосед, и уже вместе они вышли на улицу.
— Не люблю я этого Сибелиуса, — заявил он. — Сегодня была последняя попытка смириться с его музыкой. Но, к сожалению, она не удалась.
— Моей бабушке Сибелиус тоже не по душе. Мы должны были на этот концерт пойти вдвоем, но мама попросила ее помочь с какими-то делами, и бабушка с великой радостью согласилась, лишь бы не слушать Сибелиуса.
— Вот мне повезло-то!
— То есть… в каком смысле?
— В том, что твоя бабушка нашла повод увильнуть. — Его рука скользнула под локоть Скарлетт. — Я же сидел на ее месте. Ты ведь ее билет сдала в кассу, да?
— Конечно.
— Этот билет я и купил. Ну ладно, пошли. — Он усмехнулся. — Хочу отвести тебя в русскую чайную, это компенсация за твои шоколадки «Херши».
— Спасибо, — тихо проговорила Скарлетт, — но я не могу.
— Это еще почему?
— Мы с тобой совсем незнакомы.
— Позволь представиться: Карл Дэйли.
Скарлетт окинула юношу быстрым взглядом. Все — и коричневый твидовый пиджак, и красный в черную крапинку галстук, и голубая рубашка — выглядело безукоризненно и нареканий не вызывало. Да и добрые, веселые глаза Карла понравились Скарлетт.
— Меня зовут Скарлетт.
— Знаю, — кивнул Карл. — Ты Скарлетт Гибсон. — Заметив удивление на лице девушки, он добавил: — Я был на репетиции.
— На репетиции?
— В «Вейл-Ресайтал-холле». Ты играла Шопена.
— Верно.
— Представь, мне очень понравилось.
Они уже приближались к русской чайной.
— Ты занимаешься музыкой? — спросила Скарлетт.
— Скорее меня можно назвать меломаном-любителем, — смутился Карл. — Посещаю концерты, слушаю пластинки. У меня есть стереосистема новейшей марки. — На мгновение он нахмурился. — Наверное, я похож на болельщика бокса, который не может сам нанести ни одного грамотного удара, а рассуждает так, будто знает о боксе все, даже больше самих боксеров.
Скарлетт рассмеялась.
— Знаешь, — сказал вдруг Карл, — тебе следует почаще смеяться: ты становишься очень хорошенькой. — И, словно он только что произнес самые обыденные слова, добавил: — Заказать кофе или что-нибудь еще?
— Нет, спасибо, только кофе, — улыбнулась Скарлетт.
В русской чайной он заказал кофе для Скарлетт и колу с сырным пирогом для себя. Когда официант принес заказ, Карл спросил:
— Уверена, что не хочешь кусочек пирога?
— Абсолютно, — подтвердила девушка.
Поразительно: чтобы она — да отказалась от выпечки! На самом деле удивляться не приходилось: именно с этого дня и началась настоящая — и абсолютно добровольная — диета Скарлетт.
Карл рассказал, что занимается исследованием современной американской музыки, сейчас работает на профессора-музыковеда, живущего в Германии, и собирает материалы для одного дирижера из Гарлема.
Молодые люди стали встречаться. Несколько раз Карл водил Скарлетт на концерты в известный джаз-клуб на Пятьдесят третьей улице.
— Вся современная американская композиция строится на джазе, — объяснял Карл.
Скарлетт нравились четкие джазовые ритмы, а Карл, понимая, что она с головой ушла в свою классическую музыку, с удовольствием давал пояснения.
Больше всего Скарлетт интриговала некая таинственность их взаимоотношений. Даже бабушке она сказала лишь то, что ее новый знакомый занимается исследованиями.
— Как чудесно, девочка, — тепло отозвалась Сесилия. — А в какой области?
— Основы современной американской композиции, — с живостью откликнулась Скарлетт. — Только не говори ничего маме, ладно?
— Конечно, если ты не хочешь, сердечко мое. Но меня ты с ним когда-нибудь познакомишь?
— В свое время, бабушка, — рассмеялась девушка, — ты его непременно увидишь.
Молодые люди встречались уже полгода. Скарлетт похудела на двенадцать килограммов, и на ее лице, с которого исчезли жировые складки, снова стали заметны три знаменитые ямочки.
Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, Сесилия нуждалась в совете своей любимой подруги Мириам, но… обратиться было не к кому. Сесилия частенько вспоминала свои детские годы, проведенные в Италии, и постоянно мысленно благодарила Джину. Если бы они сейчас жили в Риме, о том, чтобы внучка встречалась с никому не известным парнем, и речи быть не могло; благодаря успешным начинаниям и неуемной деятельности Джины все они оказались совсем на другой планете…
А Скарлетт тем временем все теряла в весе. Кожа ее стала чистой, прыщи пропали, словно их никогда и не было. Косметикой она не пользовалась, ясные глаза лучились спокойствием и уверенностью. Тем не менее Джина была уверена, что ее дочь все еще девственница. Скарлетт еще не говорила с ней о Карле, но Джина не сомневалась, что официальное знакомство состоится, когда они наконец переспят. Да и грех ей жаловаться — дочь похудела до сорок восьмого размера!
Ненавидевший делать комплименты своим ученикам, господин Марсо однажды изменил своим правилам и похвалил Скарлетт.